2 We have plenty of matches in our house

 Это один из тех не радостных случаев для читателя, когда в аннотации синопсис практически полностью описывает сюжет и даже его идею. К тому же на сегодняшний день вышло несколько интервью с самим автором касательно “Манараги”, а самые известные литературные критики написали свои статьи, поэтому я не буду ещё раз повторять то, что вы и без меня узнаете (если не знали), а сразу перейду к изложению своих мыслей о том, почему книга мне не понравилась.

 Я люблю произведения Владимира Сорокина и с удовольствием посмотрел все доступные интервью с ним на YouTube за разные годы. Впервые я начал его читать тогда, когда «Теллурия» попала в сеть. Тогда же я начинал активно пользовался Лайвлибом и читать рецензии – одним из самых интересных читателей для меня был HLDK, который спровоцировал меня своими рецензиями на то, чтобы я подумал: “а что мне мешает прочитать “Теллурию” кроме того, что я прежде не читал Сорокина?”. Сказано – сделано, а прочитано – вроде за один день: я помню, что не мог оторваться от читалки и даже взял её с собой на пару по физкультуре, которая проходила на улице, а поскольку погода была плохая (дождь) и студентов было не больше пятнадцати (из трёх групп), то нас оставили “наворачивать круги”, что довольно бессмысленно, особенно когда ты получаешь техническое образование, но удачно и к месту дополнило абсурдность реальности в “Теллурии”, от чего она только выиграла. Я многое забыл и могу спокойно читать “Теллурию” снова, не боясь, что мне будет скучно читать, но я помню чувство восторга и читательского кайфа, которые она у меня вызвала (поэтому лично мне странно читать в критической статье о “Манараге” Галины Юзефович, что “хаотичная и избыточная “Теллурия”” она считает недостатком – я же нахожу это хорошим примером того, как можно заставить читателя поверить в объёмность и даже в необъятность художественного мира, который описан в “Теллурии”, не превращая её в обычное, энциклопедическое по обхвату вопросов постмодернистское произведение или же в традиционную фантастику, при том что его информационная плотность вместе с постоянным стилистическим изменением языка романа очень высока [я даже не могу так сразу привести пример похожего литературного произведения, в котором темп и сложность так гармонично существуют друг с другом от начала и до конца - ведь дело здесь не только в постоянной смене глав и стилей, а в чём-то другом – в мастерстве автора в том числе]).

 Но дело, конечно, не только в мастерстве – тогдашняя среда была богата на “мемичность”, ей нужен был только певец как чеховской степи. В “Манараге” этого нет.

 Поэтому я сомневаюсь: с одной стороны я могу понять её пустоту и простоту - какие времена такие и нравы, но мне не нравятся такие тексты, тексты “берлинского” периода Владимира Набокова (о чём я думал написать сразу, как только прочитал “Манарагу”, но увидел, что сам Сорокин об этом говорит в своём интервью). Один из критиков уже написал о схожей космополитичности "Манараги" с произведениями Бертольта Брехта, сравнил с “Зимней войной в Тибете” Дюрренматта. Многие читали “горячим” прошлогоднее интервью Сорокина журналу Esquire и догадывались, что “Манарага” раскроет то, о чём в нем говорится. Я не рад, когда получаю ровно то, о чём подозревал: худшее, что может быть – это когда от художественного произведения получаешь ровно то, что ожидаешь. Это скучно, а главное – зачем?

 И на этот вопрос я сам же себе отвечаю: “Манарага” заслуживает читательское внимание уже тем, что в ней сформирована и получила художественную обработку идея о “жаренной книге” как об атрибуте к еде – кажется, что она уже была всегда, просилась быть “снятой с языка”. Сорокин же воплотил идею в реальность. И этого мне могло бы быть достаточным, если бы я не любил его работы так, как люблю их сейчас. Я не хочу звучать как старый пердун – “Opeth уже не тот! Джармуш уже не тот!”, но получается, что звучу. И «Ады» Набокова в “Манараге” нет, метафорически выражаясь, что парадоксально, если вы уже прочитали “Манарагу”.

 Что такое “Ада” для Сорокина? Если вы не знали – то это книга, которую он неоднократно называл своей любимой, которую “можно читать, открыв на любой странице”. Это как для меня были одно время «Infinite Jest» , «Доктор Живаго» или «Игра в классики» ; это как "OK Computer" для многих меломанов, как "Nevermind", как "In the Court of the Crimson King"; это как фильм “Сумерки” для одного известного стримера – 10 из 10. То есть отводится центральное место “Аде” не просто так: что-то любимое, базисное ставится в основу того, чтобы воспринимать с помощью этого что-то Новое. Компас, свечка в темноте, опыт. В этом особое очарование “Манараги” – за внешней отстранённостью автора скрывается нешуточная заинтересованность – неспроста многие говорят, что Сорокин, пародируя во многих произведениях классический русский роман, сам – русский классик. И при этом в “Манараге” про содержание “Ады” практически ничего не сказано – в этом для меня и заключается главная метафора, раскрывающая мир будущего, в котором содержание книги и вправду ничего не значит, потому что даже про содержание самой любимой книги ничего не написано. И поэтому, возможно, мне не нравится “Манарага”, что в ней нет того, что есть в “Аде” – в ней нет сложности. Это опасная игра – заигрывать с читателем, говорить что “всё так и задумывалось”, ведь в итоге осталась книга, которую мне не хочется оставлять у себя дома, в отличии от других работ Сорокина ( «Тридцатой любви Марины» или «Нормы» , например). Если использовать метод “в контексте” творчества Сорокина или современной действительности, то “Манарага” будет достойна и важна, но если использовать “лично тебе понравилось или нет”, то не смешная сатирическая повесть с парой по-настоящему интересных мест, которая так заигралась с вторичностью, что сама приобрела её признаки.

 Первое и второе место сопряжены между собой. Они оба примеры того, как может выглядеть художественное сочинение будущего: эпизод “Толстой” и опус неизвестного автора, описывающий (возможно) любовь зооморфа-волка к зооморфу-овце, представляющий собою “поток сознания”, без пунктуации, похожий на прозу Эльфриды Элинек, но больше на что-то “снобистское” от Пруста и с сентиментальностью трудов Генри Миллера – в общем то, что появилось в первой половине прошлого века – модернизм, который в будущем “Манараги” возвращается как виток спирали развития литературы.

 Первый эпизод раскрывает самую интересную для меня в “Манараге” деталь, касающийся характерного примера того, что мы наблюдаем сейчас: что-то сентиментальное и прекрасное, смеяться над чем вроде бы надо и смеёшься (ведь пародия же), но над чем смеяться не хочется. Это то, что некоторые называют "метамодернизмом", когда постоянный хохот и обесценивание моральных ценностей в постмодернизме (внешне [я могу много говорить и доказывать, что постмодернизм в литературе ничем не уступает в “душевности” Толстому, Достоевскому, что романы Пинчона ничем не уступают Фолкнеру по степени человечности, с ними нужно лишь больше читательской работы проводить]) надоедают и хочется делового обсуждения серьёзных проблем, а если и сказки, то не той, что уведёт тебя в далёкие дали, а всё-таки поближе к земле. Вспомните недавний “Ла ла лэнд”, “Зверополис”, восторг зрителя от “Логана”, вспомните экранизацию “Дома странных детей”, которая и сказка, но что-то не похожа на сказку (герои там какие-то не сказочные, даже …рациональные). Вспомните фильм “Патерсон” Джармуша.

 “Толстой” в "Манараге" – это не только пародия – это то, что я вижу сейчас вокруг себя – люди сыты стёбом, надоело “ничто не ценность, когда всё равноценно” – хочется зацепиться за что-то реальное, поэтому сегодня даже в сказках, даже в пародии не удаётся далеко оторваться от реальности и серьёзности, а главное – и не хочется. Я уверен, что не я один прочёл “Толстого” не как пародию – я считаю, что это самое интересное и важное место "Манараги", в котором Сорокин формирует моральный ориентир, над которым не удалось посмеяться так, как прежде, потому что само время и настоящее сейчас не позволяют смеяться.

 Сорокин в одном (если не во множестве) из своих интервью говорил, что в России писатель – больше чем просто писатель (я не дословно цитирую): он как седовласый, бородатый старец, к которому приходят спросить совета, когда что-то непонятное творится вокруг. Вы можете сказать, что Сорокина не читают так, но тогда посмотрите, о чём пишут критики, какие вопросы ему задают в интервью – к нему обращаются не как к постмодернисту, к нему обращаются как к Толстому.

 Откройте последнюю страницу, если книга у вас под рукой. «Мортен изображает волну и изумительно извивается солнечных лучах» - по-моему не хватает предлога.

 We have plenty of matches in our house - я хочу верить больше в это, чем в "Манарагу", пусть это всего лишь и добрая сказка.