4 Реве и (безымянные) котики

Все, что я написал вчера вечером, конечно, слегка истерично и отчасти поверхностно, но формулировки мне нравятся

Поначалу казалось, что о такой книге легко будет писать, но (внезапно) оказалось, что я далеко не Реве, интересно говорить ни о чём и одновременно обо всём не умею. Он злой, язвительный, резкий и смешной, даже когда рассуждает о грустном, поэтому его интересно читать. То, о чём не принято писать, получается у него легко и естественно, поэтому кажется, что он обнажает перед читателем душу, а не просто описывает, как однажды обкакался или кого хотел бы затащить в постель. Да и не каждый день сталкиваешься с «одним из первых открытых гомосексуалов в Нидерландах». Но пытаться рассказать что-то о книге, которая является сборником мыслей, разговоров за жизнь, отрывочных воспоминаний, не объединённых практически никакой общей темой, всё равно, что пытаться написать рецензию на человека, с которым шапочно (кстати, почему не шляпочно?) знаком.

… да, я даже потерял надежду на то, что какое-нибудь человеческое дитя поймет хоть что-нибудь из моих ревистских Сказок Дядюшки Осла.

Поначалу казалось, что примерно такую книгу могла бы написать я, если бы была мужчиной, гомосексуалистом (или всё же бисексуалом?), родилась в Нидерландах в 1923 году, имела кучу странных друзей, достаточное количество интересных мыслей в голове и умела писать, но как-то не сложилось. Пожалуй, всё дело в религии и астрологии.

Живите же, Братья и Сестры, между собой в согласии, и всеми законными способами старайтесь, чтобы кудахтанья было как можно больше; хоть и есть границы господству разума, образованность легко ведет человека к бешенству склоняет его к болезненным размышлениям о сущем, а это нехорошо

Поначалу казалось, что это смешная книга, но вторая половина уже не кажется таковой. Поначалу казалось, что книга легко читается, но мне тяжело даются не отягощённые сюжетом тексты. Мысли и фантазии о Боге, жизни, Смерти, сексе, о Смерти и сексе, о Боге и сексе, просто о сексе, в различных комбинациях, но всё же больше о сексе, но всё же больше о смерти. Начали за здравие, кончили за упокой. Правда, при всём при этом, действительно интимных подробностей тут маловато, как бы странно это ни звучало. Так, недомолвками в общих чертах. Но страшно интересно представить, что это был за журнал, для которого всё это писалось.

Я отвечаю, что все это не так уж смело, как кажется, потому что я ничем не рискую, являясь гражданином культурной страны, в которой, наряду с преследованием колдовства и сжиганием ведьм, отменили и преследование гомосексуализма среди взрослых.

Реве странен и прекрасен, насколько могут быть прекрасны путевые заметки, описания фееричных пьянок, поездок в другие страны и одной писательской конференции. Он как-то честно рассказывает про тяжкую жизнь низкооплачиваемого (к счастью, временно) писателя, да и своих коллег по цеху не щадит.

Писатели очень уродливы: их фотографии в газетах, на которых они предстают вам с задумчивым выражением лица, с рукою под подбородком, сняты обычно двадцать восемь лет назад при благоприятном освещении. Стоит их рассмотреть в натуральную величину, в реальности, и все выглядит иначе.

Ну и деньги. Мне не особо часто доводилось слышать об этой стороне писательства. Художник должен быть голодным, я понимаю, главное чтобы от голода ноги не протянул, но всё же об этом как-то не принято говорить, как будто писательство – никому не нужная, недостойная профессия, сначала заслужи деньги, потом получишь когда-нибудь (чёрт, почему это так похоже на мою работу?).

… касаясь же причин, побуждающих к писательству, замечу, что Деньги являются, наверное, единственной честной и приличной мотивацией.

Вот.

… так они и крутятся, вертятся и скрипят в голове, мысли эти, как жернова, которыми себе на корку черствого хлеба не заработаешь, но которые определяют существование большей части человечества

Поначалу казалось, что я выбрала эту книгу из-за котика на обложке, но котика разглядела уже после. А в конце подумалось, что мне он кажется таким близким и интересным в основном из-за того, что я тоже алкаш, мы одной не слишком разборчивой алкогольной крови (правда, мне до его уровня ещё предстоит потрудиться).

Вино кончилось, а кинотеатров здесь нет и в помине.
Существование становится слегка односторонним.