1.5

Увы, совсем не то, что я ожидала... Московские купеческие семьи были многодетны, Третьяковы, Мамонтовы (мать Веры Зилоти), Морозовы, пр., сочетаться браком предпочитали в своей среде, переплелись между собою, и вот глава за главой и почти всю книгу Вера Зилоти перечисляет имена-отчества-фамилии дядьев отца, родных братьев и сестёр отца, кто на ком женился или вышел замуж, скольких детей родили, кто умер, а кто выжил и сочетался браком с... дальше идёт очередь многочисленных двоюродных - кто с кем сочетался браком, кто скольких детей родил... Потом идёт очередь семьи матери - многочисленные братья и сестры, тётки и дядья, двоюродные, троюродные - к этому времени уже перестаёщь совершенно соображать, кто кому кем приходиться и о ком идут речь...

Вот семья выезжает на дачу - скурпулёзные списки обитателей соседних дач (в основном, богатые купцы), имена-фамилии, кто на ком женился, кто кого родил...см. выше. Произведя каталогизацию всех дач, Вера Зилоти перемещает нас в другой дачный посёлок, где всё начинается снова...

О чудо, наконец-то появляется анонсируемый в предисловии Тургенев! Папочка зовёт Веру с сестрой вниз, Тургенев треплет её по головке, говорит, как выросла, наверное, озорницей стала... из чего Вера делает вывод, что, видимо, Тургенев её видал в раннем детстве. Конец воспоминаниям о Тургеневе.

Воспоминания о Толстом. Лев Николаевич был замечательным-замечательным. Софья Андреевна была замечательной-замечательной. Таня тоже была замечательной, приходила к ним делать копии с картин. За ней заходил брат или сам Лев Николаевич. Таня говорила: папа, заплети мне косы, Лев Николаевич косы заплетал, и они уходили. Конец воспоминаниям о Льве Толстом.

Воспоминание о Васнецове. Он был высокий, красивый, родом с севера и говор был у него северный. Написал картины: ту, ту и ту. Конец воспоминаниям о Васнецове.

Все остальные "воспоминания" примерно такие же - наскольно лапидарны, настолько же пусты.

В предисловии, разумеется, рассказали, что книга много десятилетий хранилась в гохране, и доступа к ней не было - как же не подогреть интерес читателей к запретному некогда плоду, но если её и не печатали в советское время, то по одной-единственной причине: совершенно пустое чтение.