3.5 Легкое дыхание Жаботинского

Есть книги, которые очень приятно читать, иногда весело, иногда горько, но они почему-то в самом конце не оставляют глубокого следа в душе. Такой для меня оказалась и эта книга.

По всем параметрам она должна была попасть прямо в яблочко и стать одной из любимых. Ведь в ней есть прекрасная дореволюционная Одесса, начало 20 века, переплетение судеб и истории, аутентичность. Но вместе с этим, в ней не оказалось нерва. Все кусочки пазла мне очень понравились, каждая отдельно глава. Персонажи почти все тоже трогают за душу. И Маруся, и Сережа, и их родители. А стиль повествования так просто - песня! Я пишу рецензию и вспоминаю кофе с рахат-лукумом в кофейне, таинственную Луканию и много милых, простых, но очень красивых и поэтичных эпизодов.

Но к сожалению книга слишком быстро отпустила и я сама не понимаю почему. Все-таки в ней много трагичности, трогательности, такое обычно крепко западает в душу. Но я не продолжила жить ей ни дня после завершения, хотя это нередко со мной случается. Даже последние страницы, нежный, милые, я прочитала как будто мельком. Не знаю с чем это связать. Книга звучала иногда как исповедь, дневник, но этот дневник, несмотря ни на что, не оказался мне близок. Хотя, предпосылок к этому было более, чем достаточно. Возможно, потому что для меня эта книга читалась как дневник старого человека, для которого все позади, все пережито, эмоции даже самые горькие и радостные уже поблекли. Пусть и написал ее всего 56-летний человек, а не почтенный старец. Мне показалось, что немного не дожал Владимир Евгеньевич, слишком легким оказалось его дыхание для меня в данный момент.

И несмотря на это, я очень рада, что прочитала эту книгу. Первая треть книги читается с упоением, на одном дыхании, а исторические наблюдения, для меня оказались на вес золота, я люблю такое.

Ну и в заключение скажу, что у меня бывают разные периоды чтения. Иногда периоды революционные, иногда дореволюционные, периоды Одессы, периоды Союза, периоды медленной спокойной жизни, ну в общем, самые разные. Я думаю, что в свой следующий "одесский период" я еще вернусь к книгам Жаботинского.