4

Какое-то время назад израильтяне и американцы провели исследование относительно перспективных способов ведения современной войны. Так называемый "бесконтактный" бой. Возможно, я ошибаюсь в названии, но речь идет понятно - о чём: высокоточное интеллектуальное оружие мочит, гасит, ровняет с землей противника. До пехоты вроде как и дело не доходит вообще, разве что трофеи собирать. Однако, всё оказалось не совсем радостно. То есть совсем не радостно.

Что же там такого всплыло? Мужество всплыло. Наличие его отсутствия. Это та самая цена, которую нужно платить за "бесконтактный" бой. Ушло мужество. А вместе с ним - боязнь жертв. Нет-нет, не бессмысленных и беспощадных, а тех, без которых Молох - не повелитель, а так - чучело огородное. Общество (американское) стало воспринимать любую жертву, любое количество потерь, как национальную трагедию. В том числе и отсюда нынешний американский come back нах фатерлянд. К сожалению, и это ещё не всё.

Так устроен мир, что если армия существует, она должна воевать. От слова "всегда". Или её не должно быть в обществе. От слова "любого". Без войн армия и бойцы гниют и деморализуются. Советская пропаганда, бесчеловечная и убогая? Любителям тематики и желающим поспорить настоятельно рекомендую "Мост через реку Квай". А попутно хочу заметить: то, что написано выше, если не дословное повторение слов полковника британской армии и, соответственно, Британской империи, то очень близкое лексически. Кстати сказать, ни один житель метрополии почему-то не отказывался от прелестей и благ, обеспечивавшихся ресурсами колоний. Которые в свою очередь были завоеваны той самой великой британской военной машиной. Так вот.

Если у войны не женское лицо, то - какое? Мужское? К чему этот вопрос? А чуть ниже будет ещё несколько слов о Кате. К чему же этот вопрос о лице, лике войны? К тому же, что и вопрос об этичности утверждения: если армия существует, она должна воевать, а, значит, убивать. Чем больше трупов будет у противника, тем оглушительней, триумфальней будет победа. Убей ты, иначе убьют тебя. Как с тем немцем из повести, который был из рабочих, но убить его пришлось. По той же самой причине, по которой всегда нужно убивать жука в муравейнике. Всегда.

Я не знаю какое лицо у войны. Я знаю только, чтобы оно осталось у её, войну, переживших, нужно убить как можно больше. С меньшими собственными потерями. Не будет никакой любви у Кати с Травкиным, ни поцелуев, ни постели, ни детей, - никакой и ничего не будет. Кому вопрошает Катя, вызывая "Звезду"? Конечно, любимому в первую очередь. А потом уже - лейтенанту. Вечный зов Женщины.

И последнее. Сколько, сколько ещё косточек наших солдатиков лежит от Волги до Эльбы. Неприкаянных, не захороненных по-человечески. Проходящих по спискам "без вести пропавших". И как это: умереть, но не сдаться? Как это? Умереть, но не сдаться. Как?