4 Сколько нужно ангелов, чтобы поменять лампочку?

Лишь у колонны встретится очами
С подругою - она, как он, мертва.
За их условно-светскими речами
Ты слышишь настоящие слова...
(А. Блок, "Пляски смерти")

ПТСР
Мучительно сложное сплетение судеб нескольких евреев, переживших Холокост и эмигрировавших в Америку, но так и не сумевших снова вернуться к жизни. Это может проявляться по-разному: кто-то после голодного времени постоянно ест и никак не может насытиться, а кому-то кусок не идёт в горло от чувства вины - эту бы краюшку хлеба, да в концлагерь, можно было бы спасти чью-то жизнь, они умерли от голода, а я тут обжираюсь, бог наказывает меня за грехи, все праведники ушли на небо... Герман, главный герой романа, таскается по Нью-Йорку и высматривает надёжные убежища от фашистов и хорошие огневые точки.

Знаете, когда я читаю военные или блокадные истории, меня больше всего поражает, что люди в это жуткое время продолжали жить - ходить в школу, учить детей, устраивать театральные постановки... Я каждый раз думаю - как, как им это удавалось? Разве под постоянными бомбёжками можно думать об учёбе? Разве, выбравшись из окопа, хочется не спать, не забыться, а сходить посмотреть концерт приехавших специально для этого актёров? И отвечаю себе - да, в этом наша сила, в умении не сдаваться и жить при любом раскладе. Может, только это и спасает от сумасшествия - вести себя так, будто ничего не случилось. С неба может падать снег, а могут - бомбы, "но откладывать жизнь никак нельзя". И всё равно поражаюсь каждый раз, умом понимаю, а чувствами - не могу. И герои этого романа тоже не могут, ни умом, ни чувствами, отрешиться от случившейся катастрофы. Мысленно каждый из них остался в своём концлагере. И хуже всего то, что другие как-то справляются, другие будто бы уже всё забыли, веселятся, строят бизнес, обживаются в новой стране - и ты мучаешься от того, что в мире ничего не изменилось, что величайшая трагедия, кажется, никого здесь не задела, что все эти люди должны бы носить вечный траур, а не делать деньги. Я понимаю и тех, кто пытается вернуться в норму, и тех, кто отталкивает эту норму руками и ногами, отстаивая право быть сломленным и разбитым. Быть мёртвым.

Так сколько всё-таки нужно ангелов, чтобы поменять лампочку?
Но в первую очередь эта книга стала для меня не романом о посттравматическом расстройстве страшной силы, а неожиданной отсылкой к теме добрых ангелов, так ярко описанной в Великой Русской Литературе. Если позволите небольшое отступление... В школьные годы самым сильным впечатлением от "Преступления и наказания" стала мысль, что Раскольников чуть-чуть не дождался. Его беспросветное существование сразу после совершённого убийства стало, в общем-то, налаживаться, его окружили бескорыстные ангелы, готовые помочь, поднять, выпутать из проблем - взять хотя бы Разумихина. И не соверши он своего нелепого преступления, не отрежь сам себе все пути к нормальной жизни, он бы выплыл, добился чего-то. Так мне казалось тогда, и я страшно переживала за Родиона, которому всего-то следовало набраться терпения.

Проходили мы "Обломова" до или после Достоевского? Не помню. Но этот роман ещё лучше иллюстрирует, как на самом деле обстоят дела с добрыми ангелами. А именно: сколько бы их ни было, лампочку в человеке им не заменить никогда. Если она погасла - значит, погасла. Либо своими силами отрастить новую нить накала, либо вообще никак. В истории Германа, рассказанной Исааком Башевис-Зингером, ангелов намного больше, чем Герман заслуживает, и все они бессильны, как бы ни старались. Тебе нужны деньги? Вот, возьми. Тебе нужна работа? Вот синекура с хорошей оплатой. Тебе нужна любовь? Мы все любим тебя, как бы ты с нами не обращался. Ты боишься принимать решения? Вот тебе человек, готовый стать твоим гуру просто из любви к тебе. И всё это абсолютно бесполезно, потому что Герман хочет на дно, Герман хочет смерти, забвения, того самого сеновала, на котором можно скрыться от всего мира. Вот эта тема, может быть, не главная, вызвала у меня больше всего мыслей и ассоциаций.

Ещё немного о впечатлениях
Сразу скажу, главному герою нелегко вызывать сочувствие у читателя - у меня, например, не вызвал. Личность он, мягко говоря, неприятная, даже со скидкой на кошмарное прошлое. Но сам роман - удивительно хорош. Собственно, автор и не пытался замаскировать Германа под пример для подражания, у него были другие цели. Меня заворожил стиль. Конечно, нужно учитывать и работу переводчика, но автор в любом случае гениален. Почти каждая маленькая главка содержит в себе небольшое описание каких-нибудь деталей пейзажа, городского или загородного, или какого-нибудь маленького, почти незаметного события, которое так точно гармонирует с чувствами и героя, и читателя, что сила впечатления требует остановиться и дать себе передышку. Казалось бы, ну посмотрел Герман на виднеющийся в окне пляж, ну и что? Без "описаний природы" литература не обходится. А этот пляж (единственный абзац!) становится символом, к которому, при желании, можно свести весь роман, через него объяснить каждого персонажа и всё происходящее.

С залива доносились запахи пива, гари, моря и рыбы, смрад разложения и смерти, рождения и битвы - древние мрачные ароматы, которым нет названия. Высунув голову, Герман увидел разрушенные корабли, оставленные здесь неизвестно когда и медленно разваливающиеся на части. Их липкие палубы обросли раковинами моллюсков, живых, но погружающих корабль всё глубже в смертельное оцепенение.

Живые, но погружающие корабль всё глубже в смертельное оцепенение...