5 Рецензия, которая не является рецензией

Чем больше перемен, тем больше всё остаётся по-старому.
Альфонс Карр

Очень мило с вашей стороны открыть мою рецензию на эту книгу, но если принять во внимание некоторые положения эссе Ролана Барта «Смерть автора», то в этот самый момент меня здесь нет и я не могу вам сказать, насколько я рада, что вы читаете этот текст. Итак, я должна вам сказать, что эта рецензия на самом деле не рецензия. Скорее это несколько отрывков из романа, который я никогда не напишу, о моём путешествии в Петербург нынешней зимою. Оно началось вместе с декабрём, а закончилось сегодня, и я никогда не напишу этот роман, потому что путешествие было воображаемым — страницы книги перенесли меня прямиком в зимний, заснеженный и леденящий душу (и некоторые другие части тела) город, такой, каким я его никогда не видела и не увижу, — Петербург XVIII века, Петербург Екатерины Великой и Дени Дидро.

Впрочем, в зимнем Петербурге я была — зима там началась в ноябре, и в разгар одной из метелей мы приехали в город с твёрдым намерением обойти весь Эрмитаж. Мы потратили немало времени и сил, но сделали это, первое знакомство удалось. Однако нужно обойти эти залы сотни раз, чтобы иметь хоть какое-то право говорить, что «видел в Эрмитаже всё». Теперь вы понимаете, почему я, вернувшись домой, не смогла пройти мимо книги с призывным названием и сулящей приключения аннотацией? Однако не верьте аннотации! Она коварна: достаточно точно отражает содержание, но одновременно с этим позволяет сладко обмануться, будто перед нами приключенческий роман о поисках древних рукописей, артефактов, сокровищ. Ничего подобного, забудьте об этом.

Подлинные сокровища скрыты в двух сюжетных линиях. Первая ведётся от лица современного писателя. Его имя нигде не упоминается, и читателю позволено думать, будто этим писателем и был Малькольм Брэдбери. Его линия показывает нам человека тонко чувствующего, наблюдательного, понимающего свои слабости, — линия писателя, добившегося успеха, и он не преминет поделиться с нами некоторыми своими тайнами. По-своему достаточно типичное повествование от лица писателя, в том числе и эти «тайны»: автор делится с нами своими размышлениями о книгах и о писательском ремесле. Такое всегда интересно почитать, хотя всё преподносится несколько типично.
Но вторая сюжетная линия куда интереснее — это повествование о жизни Дени Дидро, особенно о той его частью, которая была связана с Россией и с Екатериной Великой. Знаменитый Философ, знаковая фигура своего времени. Найденные (и купленные) им сокровища впоследствии украсили Эрмитаж, стали его неотъемлемой частью и сутью. Вот где мне довелось узнать, почему у большинства картин в Эрмитаже годом приобретения значатся 1760–70-е! Все истории, связывающие Дидро и Петербург, вспоминаются в этой книге. Там, где заканчивается непосредственное повествование о Дидро, начинается линия писателя, где он сам и его попутчики-пилигримы говорят, говорят и говорят о Дидро, рассказывают друг другу всё мало-мальски интересное и связанное с ним (и пишут доклады, которые не являются докладами). Ведь их экспедиция, их проект посвящён Дидро!

Сперва я думала, что это действительно описание поисков библиотеки Дидро, и что временная линия Дидро даётся как бонус. Ближе к концу первой части я кардинально переменила мнение, решив, что главное — это временная линия Дидро, а линия писателя рассказывает нам судьбу автора после смерти, т.е. его жизнь в глазах Потомков — ведь именно такую историю хотел бы прочитать сам Дидро. Сейчас, когда книга дочитана и рассказаны все возможные истории, я понимаю, что выбор чего-то одного мгновенно сделает книгу поверхностной и однобокой. Это книга о Дидро и о Потомках, о России и о Петербурге, о монархии и о философии, о литературе и о любви, об Эрмитаже и о революциях, немного о шведах, немного о финнах, немного о русских, немного о французах, совсем чуть-чуть о немцах и американцах. Обо всём сразу, потому что наша жизнь — это и есть всё сразу, наша жизнь — это всеобъемлющая Энциклопедия, в которой затронуты все вопросы. Такой жизнь предстаёт и в романе.

Мне тяжело воспринимать книгу критично, она произвела на меня впечатление, однако же я не могла не заметить, насколько туристическим показан Петербург. Это, пожалуй, единственное, к чему бы можно придраться при желании. «Черный октябрь» 1993 года выбран лишь как декорация, как красная (скорее чёрная) нить, связующая через века настоящее и прошлое — точно так же в «это самое время» Екатерина Великая усмиряет восстание Емельяна Пугачёва; эта нить как бы показывает, что в России всегда будет неспокойно. Однако сам Петербург в книге хорошо узнаваем, он не сильно изменился за это время, и все те детали, которые очаровывают туристов сегодня, очаровывали их и двадцать, и двести пятьдесят лет назад. Это не тот Петербург, каким его видят русские писатели, даже те самые, часто упоминаемые в тексте Пушкин и Достоевский. И это совсем не тот Петербург, каким его видят петербуржцы. Впрочем, мне-то откуда знать?

Порадовало, что Брэдбери не стал углубляться в философские размышления о России, во-первых, вряд ли бы у него получилось, а во-вторых, то, что у него получилось, — намного интереснее. Страна предстаёт как бы персонажем, ещё одним действующим лицом этого спектакля, этой очередной великой мистификации Дидро. И автор осмысляет Россию не более, чем осмыслил любого другого персонажа — и самого Дидро, и императрицу, и прочих-прочих-прочих. В этой книге множество неоспоримых достоинств — и прекрасный язык, и прозрачная как вода в озере композиция, и эти бесконечные мысли о литературе и жизни, и восхитительный Санкт-Петербург. На самом деле в книге такого рода существует много опасных моментов, но с другой стороны, это ведь не исторический документ. Автор и сам задумывается о содержании и жанровой принадлежности и пишет:

Мне кажется, это всё-таки роман.

Что ж, давайте считать это романом.

То же в жэжэ.