3.5

Когда-то я была преданной поклонницей Александры Марининой, с нетерпеньем ожидавшей каждую ее новую книгу. В моих читательских предпочтениях она была чуть ли ни единственным российским автором, которому я прощала современные время и место действия, предпочитая во всех прочих детективах исторический антураж. Но все меняется, изменились манера письма автора и темы, которые ее волновали. Мне они были не близки, и мы с автором надолго разошлись. Но увидев, что в новой ее книге действие происходит в конце ХIX, начале ХХ века, я не удержалась. Это, конечно, уже никакой не детектив, а семейная сага со слабо структурированным сюжетом, обильно приправленная законодательными уложениями и нормами права дореволюционного времени.

Главный герой, не посмев ослушаться грозной матери, совершил в жизни роковую ошибку – позволил осудить человека за преступление, которое на самом деле преступлением не было. И всю жизнь нес в себе ношу неправедного поступка – сменил профессию, став юристом, отказался от семьи и наследства и вместо собственных детей всю свою жизнь посвятил педагогической деятельности в университете и заботе о своих многочисленных племянниках, внучатых и прочих родственниках.
Поскольку многие из них пошли по стопам дядюшки, текст просто пестрит цитатами из речей выдающихся мастеров адвокатуры того времени. Но мне все это было интересно, поскольку и временной период, и проблемы, волновавшие тогда думающих людей, и стремительный прогресс в юридических дисциплинах, отражающий изменения в развитии российского общества, меня всегда интересовали.

И хотя поступки героев не всегда понятны с точки зрения обывательской логики, и поколения семьи проносятся мимо читателя с неприличной просто скоростью (ну вот только героиней заинтересовалась, как она уже исчезла из поля зрения), мне понравился дядюшка Поль с населяющим его гостеприимный дом многочисленным семейством, его старания привить детям нравственные принципы, их общие посиделки за самоваром и беспокойная аура споров в среде российской интеллигенции накануне великих потрясений. Когда же действие начало сдвигаться к Октябрьскому перевороту и бодрящая атмосфера начала века начала сменяться вихрями враждебными и первыми искрами мирового пожара, интерес мой начал угасать, так что к продолжению этого романа на современных подмостках я уже вряд ли вернусь.