5 Сохранение гоголевских традиций в рассказах провидца.

Кроме обещанных «Святочных вечеров» (рассказов в цикле всего десять), в сборнике, в качестве приложения, представлены и другие произведения Данилевского, принадлежащие к малому литературному жанру, но весьма близкие по тематике к циклу, а также очерк «Знакомство с Гоголем». Язык всех произведений звучный, колоритный, живой – читать одно удовольствие.

Цикл «Святочные вечера» включает произведения о том, что кажется сверхъестественным, но на поверку, оказывается очень простым и объяснимым, о дурацких ситуациях из серии «нарочно не придумaешь». Ну, например, поп и гостящий у него чиновник всю ночь сходят с ума, видя в окнах церкви призрачный огонек, но войдя в церковь никого там не обнаруживают, кроме оставленного на ночь покойника. Что это? Привидения? Бесы? Всё до смешного банально - бедолашная старушка, страдающая от зубной боли, трясясь от ужаса и прячась по церковным углам, пытается ночью выдрать зуб покойнику, чтобы её перестал беспокоить собственный. И так в каждом произведении – всем необычным и страшным загадкам находятся элементарные объяснения.

Герои этого святочного «декамерона», не только выдуманные, но и реально существовавшие исторические личности как, например, казак-разбойник Семён Гаркуша. Одни рассказы откровенно дурашливые, другие – серьёзны, но все они - подражание народным быличкам-побрехенькам. Рассказы удивительнейшим образом сочетают в себе детектив, комедию, мягкий славянский хоррор и даже полутени трагедий.

Расскажу о двух наиболее полюбившихся мне «святочных» рассказах.

«Мертвец-убийца». С первых строк возникает ощущение, что автор пытался подражать «Вию» Гоголя. Однако, мистическая составляющая быстро сходит на нет, уступая место настоящему детективному сюжету. Да и в пространстве действие не ограничивается церковью – здесь и округа, дом дьякона, царский дворец. В, казалось бы, незамысловатом деле, замешанном на народных суевериях, принимает активное участие сама Екатерина Великая. И здесь Данилевский намекает на то, что государство начинается с малого, с простого человека и его горестей, и лишь разрешив их можно браться за более глобальные проблемы. Показательно, что рассказ, в котором величайшая особа государства дает бой суеверию, открывает сборник об этих самых суевериях и необычных явлениях.

«Жизнь через сто лет» - это произведение стало для меня настоящим ОТКРЫТИЕМ!
В нем рассказывается о приключениях человека, добровольно погрузившегося в «сомнамбулический сон» и посредством оного перенесшегося на сто лет вперед, в Париж 1968 года. Если учитывать, что рассказ был написан в 1868 году (а автор почил в 1890 году), то поражает количество предсказаний (технических, политических), сделанных автором, пусть кое-какие из них еще только в стадии реализации, но всё же. Перечислю некоторые «прогнозы» Данилевского:

- Париж город восточный по атмосфере, ведь в нем проживает больше китайцев, чем французов (возникает вопрос, а не перепутал ли автор китайцев с арабами);
- распространение многоженства в Париже (опять возврат к теме мусульманской Франции);
- по Парижу активно передвигаются автомобили работающие не на пару (а ведь если исключить экспериментальные авто на угольном газе и водородном топливе, то первый автомобиль на жидкостном двигателе внутреннего сгорания появился только в 1870 году!);
- между Францией и Англией через Ла-Манш, под землей курсирует поезд (евротоннель был открыт только в 1994 году, несмотря на то, что первые шаги в этом направлении велись с начала 19 века);
- подчеркивается гениальность технической мысли Китая, и совершенный страной за столетие технический прорыв;
- вся Европа подчинена Китаю как сверхдержаве (ну не Китаю, так Америке, но ведь подчинена же богдыхану-Вашингтону);
- турки изгнаны с Балкан (а ведь границы Турции на Балканах будут существенно подвинуты впервые только в 1912-1913 годах);
- наличие десятиэтажных домов в центре города (первая десятиэтажка построена в 1885 году в Чикаго, ну, это если не считать пирамиды древних);
- использование «сыворотки правды» (хотя официально термин появился только в 1920-х годах);
- описание централизованных отопления и электроснабжения (первая электростанция в Европе построена в 1888 году, первые системы централизованного теплоснабжения появились в Европе в 1878 году, а системы парового отопления в 1876 г., в Локпорте, США; а уже первая полноценная система централизованного теплоснабжения, аж на 12 зданий начала функционировать в Германии в 1900 г);
- дружба Китая и России (ну, время покажет…)
- мир порабощен евреями-финансистами.
Данилевский называет достижения Европы 20 века «прогрессом без души», поскольку (опять предсказания):
- уничтожена роль матери и институт семьи;
- убита невинность, все женщины кокотки;
- повсюду разнузданность страстей и нравов.

Остальные произведения, представленные в сборнике, но не вошедшие в цикл, несут в себе оттенок фантастичности. И хоть фантастическое всегда истолковывается с рациональной точки зрения, но автор не забывает о чудесах и добро обязательно торжествует в финале.

«Бес на вечерницах» и «Дедушкин домик» очень напоминают гоголевские «Вечера на хуторе близ Диканьки», как по сюжету, так и по исполнению. А вот рассказы «Стрелочник», «Христос-сеятель» и «Шарик», хоть и содержат элементы волшебства и колоритны, как и остальные малороссийские рассказы, но больше тяготеют к форме рассказа-притчи, прославляющего христианские ценности и говорящие о силе веры.

Очерк «Знакомство с Гоголем» располагается в сборнике особняком. Автор воспоминает о Гоголе, каким он его узнал в последние месяцы жизни Николая Васильевича. Данилевский описывает свою поездку на хутор Яновщина к Марье Ивановне – матери Гоголя, передает её рассказ о детстве писателя и его привычках, любимых занятиях. Также в тексте очерка автор приводит письмо от сестры писателя – Анны Васильевны, полученное в 1886 году и рассказывающее о судьбе родных Николая Васильевича.

Эти воспоминания Данилевский начал писать задолго до появления своих первых «святочных» произведений, в 1952 году, сразу после смерти Гоголя, а закончил лишь в 1886 году. «Знакомство с Гоголем» является в некотором роде предисловием к рассказам Григория Петровича, словно поясняющим само их появление.