0 Когда человек становится камнем

Я говорю всегда прежде всего об ответственности. Что ты, в принципе, в любой ситуации в любой момент несешь ответственность за все. Ты всегда должен на что-то влиять. Апатия, индифферентность — это очень страшные вещи. Очень много зла именно из-за них происходит. Я исхожу из ответственности. А дальше думаю: я могу вот с этой реальностью работать? Я художник, меня интересует действительность, которую постоянно скрывают за какими-то декорациями, декорациями, декорациями. И говорят: «Нет, это не декорации, это вот так и есть». А это на самом деле мишура. Моя задача ее разрушать. Я показываю. Я художник. И это довольно четкая идентичность. Я не политик, не революционер. Я художник — и всё.

Пётр Павленский для интернетного большинства – это тот самый человек, что прибил свою мошонку к Красной площади в рамках одной акции, зашил себе нитками рот в рамках другой и поджог здание ФСБ на Лубянке в рамках третьей (и за последнюю даже почти не был наказан). Для деятелей мира искусства – это молодой, интересный, неоднозначный и перспективный художник. Для культуры протеста – абсолютно свой человек. Для незашоренного интеллектуала - «I am the one who knocks».

Мне Пётр Павленский стал сразу очень интересен и любопытен после важного [персонально для меня] факта: он работает с именованием. В его случае - с исходными культурными кодами, из которых плетётся кружево существования личности внутри государственного механизма. Учитывая, что состояния условной даже не столько Утопии сколько Нормалии, при которой всем жить более-менее хорошо, уважается Личность, культивируются Положительное, Общечеловеческое, Прогрессивное, в современной России не наблюдается и в обозримом будущем не предвидится абсолютно никаким образом, работать есть с чем и будет с чем.

Не то, чтобы в визуальной стороне акций Петра было что-то особенно новое и оригинальное, фонтанирующее внезапными смыслами и осознаниями – да нет, скорее, очень даже характерное, свойственное поколению 30+, в котором нахожусь и я сам. После "кризиса 27 лет" начинает происходить деконструкция в широком ее понимании, внутреннее существо требует, настаивает на этой деконструкции - для глубокого и развернутого понимания настоящего. Чему и служит процесс именования - перманентная попытка осмыслить реальность, дать ИМЯ – настоящее ИМЯ – тем явлениям, событиям, местам, людям, с которыми ты в этой реальности находишься. Попробовать убрать шаблоны, рамки, социальные нормы и догмы - или понять, на чем они основываются, покрутить ситуацию, посмотреть на неё сверху, снизу, сбоку, с высоты птичьего полёта, вжиться в неё, осмыслить до самого её естества. Жизнь становится сложнее – и становится той самой стартовой площадкой, чтобы начать разбираться в более сложных жизненных элементах – всё сложнее и сложнее - чтобы в конечном счете к старости обзавестись опытом, мудростью и понять, что [парадоксально] всё это  изучение сложности было только для того, чтобы прийти к пониманию Простоты.

В отличие от большинства представителей своего поколения, идущего этой самой дорогой, Петру свойственны качества, которыми сие многоликое и разобщенное, вибрирующее между понятиями «духовность», «государство», «личность», «наказание», «железный занавес», «толерантность», «социализация» и прочими подобными, в наше время не обладает - Смелость и Последовательность. Почти неизбежно напрашивается значение имени Пётр ("камень") и ассоциация с камнем в виде самого себя, который художник бросает в воду жизни, чтобы создать расходящиеся волны.

Вообще, если брать околополитическое, то язык политических архетипов, которым пытается коммуницировать Пётр Павленский – это язык визуализации, на котором прекрасно разговаривает новое поколение – при том, что и более зрелое способно его понять. Петр достаточно долго вызревает, генерирует интроветрную энергию протеста, но оказывается убедителен и основателен при всех кажущихся шаткостях позиции. То есть там, где мной в акции "Фиксация", например, была усмотрена символизация некоего общеизвестного в масштабе мирового сообщества альфа-самца, прибившего свой, в свою очередь, [символ] маскулинности к зоне Кремля, и не желающего Красную площадь покидать [пока не увезут санитары], тем самым возмущая и двоя общество, разлагая его на черное и белое, у Петра всё глубже, продуманней, логичней, интересней. Общество, в котором любое идейное начинание разбивается об условную духовную скрепу и накачивается мизулином, конечно, опасно и ничего автоматически не говорит о хорошем или плохом – только, что такой подход к жизни порочен. Павленский пытается именно об этом разговаривать, препарировать социальное существо в его взаимодействии с существом государственным, с одной стороны – а с другой - его обозначать, давать этому состоянию общественного диагноз и вырабатывать линии возможного поведения. И еще он постоянно учится - и любой опыт взаимодействия с шестеренками госмеханизма вплетает в общую картину. Изучить врага, изжечь его изнутри - это уже к восточной философии, и тем только интересней становится.

Насколько я понимаю, Петру название книги "О русском акционизме" не понравилось, он хотел назвать её «Бюрократическая судорога и новая экономика политического искусства» - это один из разделов книги, представляющий собой творческий манифест – собственно, это единственный текст в книге персонально Петра – остальное – тексты взаимодействия: либо интервью, либо стенограммы общения со следователем в рамках подготовки обвинения по одному из дел. Но, как ни странно, именно тексты диалогов в книге интересней, чем персональная авторская позиция - здесь как раз не только о личности, но ещё и именно об акционизме в России, о самой его сути. В возможности участвующих лиц в ходе диалогов оспорить позицию художника и человека, в возможности её подавить, отрицать и привести к нужной [власти] интерпретации событий как раз рождается тот конфликт, о котором Петр говорит не словами, а своим творчеством. Работают лейкоциты государственного механизма, и способность пристальным микроскопическим взглядом постороннего наблюдателя это по-своему прочесть и осмыслить – это как раз об искусстве в самом прямом понимании, отталкивающаяся от символа широкая трактовка без ожидаемого определенного конечного результата, для каждого своя. Необходимая и важная составляющая.

Не художник, но человек Пётр Павленский не менее интересен. Ему не важно потребительское. Несмотря на жизнь внутри большого города, культивирующего это потребительское, он аскет – ест один раз в день, мало заботится об одежде и материальных благах, предпочитая бартерный подход товаро-денежному, занимается своим скромным издательским делом, никак не выпячивая собственное внутреннее постоянно работает над исследованием взаимодействия себя и внешнего мира. Собственных родителей и детей не воспринимает как элемент подавления и воздействия на собственный внутренний мир. Понятию семьи предпочитает осмысленные связи без чётких рамок и императивов, способствующие развитию и обогащению друг друга. Не торопится: размышляет, осмысляет, куёт основательными аргументами собственное мнение. Во время своих акций молчит, но в этом молчании говорит значительно предметнее и убедительней о внутренних векторах жизни государства, чем все студии канала «Россия 1» и шоу с соловьевыми вместе взятые – и говорит о том, что действительно стоит обсуждать. Скрывается в тени, но постоянно в зоне досягаемости. А потом выходит на улицы и делает. Это не за покемонами гоняться. Настоящий мужчина. Действительно Камень.

P.S. Отрывки из книги можно прочитать здесь : № 1 и №2.