4 Роман, который хочется перечитывать

«Друг детства» — роман, который хочется перечитывать. Что я и сделала в своем осеннем отпуске: теплый плед, ароматный чай — и неспешное чтение хорошей прозы, тоже в своем роде ароматной, с утонченной прелестью засушенных цветов и старинных фотоальбомов.
А еще этот роман напоминает детский «секретик», закопанный в земле, с сокровищем под стеклышком.
Как раз такой «секретик» повела смотреть своего нового друга маленькая девочка-толстушка — с этого и начинается их история. Ольга Бахрушина и Саша Сорокин. Пока — Ляля и Сашенька. А бабушка растолковывает внучке: «Ты уже большая девочка, а он еще маленький. Видишь? Ты же не станешь его обижать, правда?»
Обижать друг друга — какая нелепость, они ведь станут лучшими друзьями, и впереди — долгое-долгое счастливое детство и всегда ясное небо. Ляля и Саша будут восемь лет сидеть за одной партой, читать вслух Диккенса и вместе играть в школьных спектаклях.

Саше больше нравилось все переживать вместе с ней, а без Ляльки он и половины не заметит и не разглядит, да и вообще с ней веселей. Они так привыкли друг к другу, так тесно приросли один к другому – словно две горошины в одном стручке, и не подозревали, что еще чуть-чуть – стручок лопнет, и разнесет их в разные стороны беспощадный ветер перемен.

Да, впереди не только первые поцелуи в малиннике, но и первое предательство. События, которые покажутся нелепыми, невозможными не только самим героям книги, но и читателю — так и хочется запрыгнуть в пространство романа (уже такое обжитое!), вмешаться, помирить этих бестолковых детей, которые сами пока не поняли, что их так крепко связывает — настоящая дружба или настоящая любовь, а может, и то, и другое вместе. Увязнув в самолюбии и гордости, они не ценят этих драгоценных хрупких отношений и готовы расколотить их вдребезги, только чтобы не выглядеть глупо ни друг перед другом, ни перед одноклассниками.

Почему-то ему никогда не приходило в голову, что вся эта ерунда, связанная с Лялькой, которая мучает его и не дает спокойно жить, и есть любовь! Он думал, любовь – это что-то такое… взрослое. Книжное, киношное. Наполовину выдуманное. Ему нравились девчонки – Светка, Жанка, Надя, Катя. Да мало ли их! Они все казались ему одинаковыми и незатейливыми, с ними было очень просто общаться, приятно целоваться и обниматься. С Лялькой же все по-другому: трудно, сложно, больно. Страшно. Слишком остро и горячо. Он задыхался рядом с ней – думал, от ярости. Оказалось… от любви?! Вот это все – малинник, ее детские носочки и растоптанные босоножки, гордый поворот головы, падающая с виска прядь светлых волос, насмешливый взгляд, приподнятая бровь, шестнадцать заброшенных мячей, пощечина – это и есть любовь?!

Как тут опять не вспомнить предостережение бабушки — Ляля и Саша будут обижать друг друга и даже ненавидеть. Вот только не смогут разлюбить. И их первая любовь, их общее детство окажутся сильнее той боли, которую они умудрятся друг другу причинить. По крайней мере, тональность романа, несмотря на все перипетии сюжета, остается светлой, просветленной, более того — поэтической.
И если первая книга «Я всё равно тебя дождусь!» из авторской серии «Счастье мое, постой! Проза Евгении Перовой» представляет собой синтез драмы, арт-детектива и психологического триллера, то «Друга детства» хочется сравнить с лирическим стихотворением — нежным, пронзительным.
И лаконичным. Одно из достоинств романа — он художественно емкий, несмотря на небольшой объем. На площадке в 250 страниц автору удается разместить не только историю двух влюбленных, но и целую историю семейства Бахрушиных — семьи главной героини. Мне очень симпатична такая виртуозность, когда на читательскую голову не обрушивают лавину нескончаемой семейной саги, а лишь показывают некоторые детали, за которыми всё грандиозное здание саги угадывается — словно чуть-чуть приоткрывают щёлку.
А вот последняя глава, которой не было в журнальном варианте — «Друг детства» публиковался в 2013 году в литературном альманахе «Белый ворон», — эта глава стала для меня сюрпризом. Порой к героям романа так прикипаешь, что с ними жаль расставаться, и невольно думаешь, как дальше сложится их жизнь — как раз для таких читателей эта последняя глава. Я, например, восприняла ее как самостоятельный мини-роман — бывают вставные новеллы, а это своеобразный вставной роман. Роман в романе. Оставляющий ощущение, что ничего не закончилось, герои — живые, их жизни продолжаются за рамками сюжета.