3.5

Любой вид деятельности имеет свою неприглядную сторону. В том числе и балет. В том числе в таком виде, в котором его изобразил Юрий Коротков: с кровавыми тряпками на ногах и потными раздевалками, с жёстким отбором и не менее жёстким стилем преподавания, с репетициями на износ, наконец, с риском стать калекой. Однако, вероятно, есть что-то, что заставляет танцовщиц (заодно и танцовщиков) мириться со всем этим. Автор же, найдя выразительный символ, сводит всю проблему к нему одному.
Оказывается, балерины – это танцующие призраки. Виллисы. Несчастные обманутые девочки, лишённые юности и так и не нашедшие своего счастья. Выброшенные из жизни.
Тут надо добавить одну подробность: повесть писалась в 80-е, и понимание термина «жизнь» здесь весьма специфично.
Например, получение профессии и последующее трудоустройство к ней не относятся. Понимание того, что конкретное действие может привести к конкретным последствиям – тоже. А заботу о близких или наоборот заботу о карьере – вообще ну в задницу, когда такие ДЕЛА творятся:

— Я хочу, чтобы ты глаза разинула! — завелся Игорь. — Посмотри кругом! Люди проснулись! Жизнь на ушах стоит! Панки, наци, фаши, рокеры, люберы, эллины, «Память», «Перестройка», «зеленые» — мозги набекрень съезжают! Сахаров — национальный герой! Святой отец по ящику развлекуху ведет! По первой программе такое вещают, что дух захватывает! Сажусь в мотор — таксист-барыга музыку вырубает, чтоб Горбачева послушать! Мир переворачивается! Бомба над головой висит! А вы — ножку влево, ножку вправо, па-де-де и гранд-батман!

Возможно, ТОГДА всё это звучало прогрессивно, В НАСТОЯЩЕЕ ЖЕ ВРЕМЯ – откровенно убого. Посему и потуги Игоря (главного героя) показать Юле (главной героине) настоящую жизнь откровенно убоги.
Юля ведь не дитя-маугли и не выпускница института благородных девиц. Развод родителей и необходимость быть старшей в семье заставили её преждевременно повзрослеть. Она не рвалась в балерины. Но так получилось, что балет стал для неё выходом из весьма затруднительного положения, частью жизни и, наконец, работой. Да, той самой, за которую получают зарплату.
И вот когда Игорь говорит ей про таксиста-барыгу, ей это попросту неинтересно. Она вообще на такси не ездит, так как, пытаясь помочь матери и сёстрам, отказывает себе даже в самом необходимом. Ей неинтересны коктейли. Она и так знает об алкоголе почти всё. Ей не нужна дискотека. Она достаточно вымоталась на репетициях. Она даже не уверена, нужен ли ей секс конкретно с Игорем. Хотя отношения между мужчиной и женщиной, как и возможные их неприятные последствия не составляют для неё тайны.
А Игорь? А Игорь всю дорогу ведёт себя как неразумный подросток, то притаскивая Юлю в притон великовозрастных инфантилов (пардон, в общагу, где обитает прогрессивное поколение дворников и сторожей), то пытаясь доказать, что лысый дядька, разбивающий скрипку куском сырого мяса, показывает образец высокого искусства. И при этом постоянно ставит её в неудобное положение.
При таком соотношении сил финальный выбор Юли был предопределён.
Вернуться домой, к семье, ставшей для неё чужой, к подлецу-отцу, которого она так и не простила, к «доброхотам»-соседям, которые в своё время «для потехи раздували чуть затаившийся пожар», выражаясь поэтически, она не могла. Уйти к Игорю? А потом куда? Вообще-то его содержат родители, которые от Юли не в восторге. И потом даже при самом благоприятном раскладе вряд ли из Игоря мог бы получиться хороший муж.
Хотя в 80-е, вероятно, смысл понимался иначе.