3.5

С трудом, но прочитал я эту книгу.
Она переполнена бесконечными цитатами, в которых я понял не более трети. Так уж написано. И так изъяснялись во времена соцреализма. От натурализмов, формализмов, импрессионизмов просто рябит в глазах. Я и в те времена понимал не более трети политической пропаганды, а сейчас и вовсе отвык от такого стиля.
Хочется крикнуть, как в известной офисной игре, 'bullshit! bullshit!'
Для тех, кто не работал никогда в офисе, поясню.

В bullshit-bingo играют на совещаниях. Как они говорят, "на митингах".
Перед началом совещания участникам раздаются квадратные карточки размером 5х5 клеток. В каждой клетке написано слово или фраза, которые ничего не значат, но всегда употребляются на подобных мероприятиях, такие как
-- концепция
-- экшн план
-- текстЫ (с ударением на Ы)
-- костЫ, резать костЫ
-- биг дэйта, биг дэйта анализ (или не дай бог "аналисиз")
-- синергия
-- скилЫ
-- фичи
-- фандинг, краудфандинг
-- фоллоу-ап
-- гибкая методология
-- практики
-- тренинги
-- ретроспектива
и тому подобная лабуда.

Участники внимательно слушают докладчика и вычёркивают слова, которые он употребил. Прбеждает тот, кто первым вычеркнет целую строку или столбец. Победитель вскакивает с места и кричит: 'BULLSHIT! BULLSHIT!'

К счастью, всё не так уж плохо, как на "митинге". Слова А.Азова пониманию поддаются, и в конце каждой главы он предусмотрительно добавил раздел "Выводы", где совсем уж человеческим языком суммирует рассмотренное. Поэтому кое-что я понял.

И то, что я понял, привело меня в полное негодование.

------
Далее будет один сплошной спойлер, но по-другому про эту книгу я рассказать не смогу.
------

Дело в том, что во все времена во всех странах существовало, два типа перевода. Лучше всех об этом сказал М.Л. Гаспаров

перевод, насилующий язык подлинника ради родного языка переводчика, и перевод, насилующий родной язык переводчика ради языка подлинника

И эти две методики всегда конкурируют с переменным успехом.

Ивану Александровичу Кашкину удалось сделать немыслимое! Он смог на долгие годы, практически до сегодняшнего дня, напрочь заткнуть рот переводчикам, которые исповедовали следование оригиналу, т.е. насиловали язык перевода (русский в нашем случае).
И сделал это он самыми отвратительными методами. Он планомерно переводил литературную дискуссию в политическую! Он без зазрения совести лепил тяжёлые политические обвинения, например,

в искажении образа Суворова и тем самым в оскорблении советского читателя.

А это были не наши вегетарианские времена. И дело пахло там уже не только чернилами. Совсем не чернилами!
И этот Кашкин всё прекрасно понимал.

К счастью, "дело о космополитах" до переводчиков дошло не в полной мере. Сталин умер, и досталось только врачам.

Но вы наверняка знаете, зачем кастрируют евнуха.
Правильно, на всякий случай.
Вот и литературные начальники на всякий случай перекрыли дорогу всем переводчикам, которые были не в фарватере "реалистического перевода". Целая ветвь возможностей оказалась засушенной. Любой перевод, сделанный после 1950 года, вполне может оказаться пересказом, сделанным в традициях соцреализма и "реалистического перевода".
И это касается не только советского времени. И сегодня у нас переводчики находятся в сложном положении. Снова им надо работать так, чтобы не обиделась власть или не оскорбились чувства каких-нибудь верующих. Поэтому можно сказать, что "реалистический перевод" снова живее всех живых. А значит, надеяться, что перевод соответствует подлиннику, опять не приходится...

Книга тяжёлая во всех смыслах.
Трудно её читать, потому что политическая фраза всегда была и остаётся бредом.
Ещё труднее оттого, что всё время подташнивает, и хочется умыть руки.

Но переводчикам и просто писателям её надо знать обязательно. А читателям очень желательно. Надо напрячься и прочитать.

Ну и, ясное дело, после этой книги хочется вернуться к чтению оригиналов, как это было в советское время. Тогда ничего интересного вообще достать было нельзя, и я ходил в букинистический магазин на улице Качалова (сегодня она Малая Никитская). Туда сдавали книги сотрудники разных посольств, а прочитать всё, что они несли, было трудно, и там были разные книги.
Очередей там не было. Помню, как два-три посетителя ходили из угла в угол, старательно избегая смотреть друг на друга. Все чувствовали себя немножко шпионами и чуть-чуть преступниками, потому что не за соцреализмом мы туда ходили, не за партийностью и не за народностью (может быть, кто-то ещё помнит определение социалистического реализма?).

Короче говоря, да здравствуют оригиналы! Человек столько раз человек, сколько он знает языков.
Завтра приступлю к изучению китайского.