Дальше получилось философское эссе - предупреждаю прост

В сборнике собраны критические статьи и заметки Гессе о писателях - современниках и предшественниках. Сам автор в предисловии рекомендует, если вам правда нравится какой-то писатель, читать у него все, что найдете: письма, заметки, дневники... Ну, собственно, чем-то таким я и руководствовалась, покупая эту книгу.
До этого каждое произведение Гессе било прямо в серце - больно, навылет, внезапно, страшно. Но не так, как у Бунина, когда тебе просто хочется пойти и умереть, а как-то, не знаю, конструктивно. С надеждой. Как принято говорить, когда тебе досталось: "это был интересный опыт". Поэтому мне казалось, что мы с Гессе немножко одной породы звери. Нас потому что занимают одни и те же проблемы, мы одинаково видим многие вещи. Это очень классное чувство интеллектуального и духовного родства с тем, кто формально не имеет к тебе никакого отношения. За это я люблю книги - они моей любви никогда не сопротивляются.
И я была немного удивлена (хотя, если вдуматься, это абсолютно логично), что у нас с Гессе практически нет совпадений в плане литературных привязанностей. Он боготворит Гёте, преклоняется перед Гельдерлином, восторгается Навалисом. Я из этого читала только "Фауста", и то не до конца. И мне он показался... хорошим. Хорошим, но не тронул меня так, как трогают многие другие книги.
Конечно, будучи немцем, Гессе питает особенно трепетные чувства к классической немецкой литературе, которая, увы, меня минула. Поэтому было куда интереснее читать его эссе о "Путешествиях Гулливера" и о Казанове. В последнем он много пишет о любви как она была и как есть (в его время, это где 20е). И знаете, что? Ничего с 20х не изменилось. Ну, то есть, у меня от происходящего вокруг меня такое же ощущение, что у Гессе по поводу своего времени. Он там принебрежительно отзывается о фокстроте - преходящая мода, поверхностная, глянцевая музыка. Если бы он услышал дабстеп, то пил бы дня три, наверное.
Одна из любопытных мыслей, которые посетили меня при чтении, была такой. Писатель всегда смотрит назад. Я имею ввиду, что писательство - это эскапизм продуктивного толка, попыта убежать от стремительной и страшной эпохи, которая тебя окружает. Неважно, какой у этой эпохи номер, и что там с календарем, ведь нет ничего относительнее календаря. Писатель обращается к универсальным проблемам бытия, и часто с ностальгией вспоминает прошлое - особенно такое, которого никогда не знал.
С почти священным трепетом Гессе пишет о Достоевском. Он для Гессе не столько писатель, сколько пророк - в увлечении молодежью творчеством русского классика Гессе видит начало конца в самом патетическом смысле. Для Гессе это признак начинающейся гибели Западной цивилизации, симптом глубочайшего кризиса и тоски. Потому что Достоевский - великолепный пророк страшного, его герои всегда живут на изломе, они всегда неблагополучны.
Нелитературные мысли, которые Гессе предлагает нам всем подумать, как и в его романах - пронзительно-острые. Как мало изменилось за сто лет, это просто удивительно. Ну, то есть, у нас есть айфоны и марсоходы, и это не стоит умалять. Но тоскуем мы по тем же вещам, нас пугает все тот же кризис, все те же опаснонсти: выхолащивание чувств, поверхностность, национализм, агрессия, нетерпимость, глупость, невежество. И тут у нас с Гессе снова находится общая точка соприкосновения, общие философские основания - он не говорит напрямую, и я никогда так не скажу, но выход из этого всего (не для всех вместе, а для каждого - индивидуально) лежит в чтении, познании и осмыслении окружающей действительности. Я понимаю, что философия - сомнительно хобби, и чаще всего это вообще нифига не весело. Но мне только оттуда светит что-то большее. Не знаю, как вам.