5

Теория заговора в действии: никогда не обратил бы внимания на роман, если бы мне в метро среди грохота вагонов не шепнули, что издаётся некий Данилевский. В сети была информация только про пробный тираж, осевший в Екатеринбурге, и пара-тройка крупнозернистых фоток. Потом роман появился к заказу только лишь в одном интернет-магазине, потом этот заказ отменили, так как закончилась первая партия привезённого тиража. Это уже начало немного нервировать, и целая неделя прошла в судорожном ожидании, когда же он появится снова. Наконец, завладел. Это штучный товар.

Чтобы вообще понять, откуда ноги растут у романа Данилевского, перед чтением "Дома листьев" (2000) надо, наверное, немного подготовиться и прочитать "Дом, который построил Тил" - совсем коротенький рассказ Хайнлайна, в оригинале "...And He Built a Crooked House" (1941); рассказ есть в замечательной озвучке передачи "Модель для сборки", я его даже давным давно по радио слышал. Вообще, "Дом листьев" скорее похож на подробный киносценарий, амбициозный и блокбастерный, с попыткой кинематографического построения текста. Иногда этот кинематографический текст начинает напрямую отражать внутреннее состояние героев, закручивается и переворачивается, невольно заставляя и читателя в уютненьком пледе испытывать нечто схожее - это уже попытка автора вызвать нешуточную эмпатию к героям. Обе попытки, про кино и про эмпатию, удаются. Я сегодня даже, досматривая "Воскрешая мертвецов" Скорсезе (1999), обнаружил пару ну совсем идентичных роману сцен, причём сцены Данилевским не были спёрты, просто он излагает на таком же универсальном киноязыке, он показывает, а не рассказывает.

Томину о 750-ти листах сложно, но чертовский приятно держать в руках. Я читал в метро и самозабвенно вертел туда-сюда, следуя за извивами верстки. Внутри сохранено оформление зарубежного чёрно-белого издания, все коллажи, рисунки и схемы на месте. Отдельно хочется отметить гениальную обложку. На первый взгляд - ничего особенного, ну, лабиринт, ракушка какая-то. Потом по мере чтения начинаешь потихоньку любоваться тем, как свет струится по глянцевым полосочкам схемы лабиринта, будто ища выход. Потом, когда просекаешь, что это на самом деле за ракушка, при каждом взгляде на обложку становится реально не по себе. И так до самого конца.

Быков в предисловии слегка спойлерит финал. Совсем слегка, но некоторую долю финального впечатления и кайфа убивает. Поэтому, в который раз, не читайте предисловия перед любым произведением, особенно перед советскими романами и переводами, особенно от советских редакторов и переводчиков, любителей глубокого анализа, на деле часто оборачивающегося талантливым пересказом сюжета, в попытке убедить всех, что уже они-то главную мыслю просекли и щас всё нам на блюдечке эцсамое как в лучших домах. Потом все предисловия прочитаете, не завянут помидоры. Не читайте примечания параллельно с романом, особенно если те упрятаны в самый конец тома - это же натуральное издевательство. Позвольте тексту свободно бежать по венам. Сконструируйте свою версию текста, отличную от критической, от редакторской, читатель это всегда главное действующее лицо в любой книге. Особенно в "Доме листьев". Но не теряйте нужного и важного, у хитрых авторов оно иногда бывает спрятано. Я вот совершенно неожиданно обнаружил зашифрованную (?) в тексте фразу: "Пожалуйста, пожалуйста, дай мне важность видеть отчётливо в ином свете." И не пропустите самую последнюю страницу, совсем в конце, ту, которая после всех дополнений и указателя. Возможно, вся разгадка спрятана в ней.

"Мне кажется, что спасти себя книга сможет, только став штучным товаром, бросив вызов не только цифровой, но и некоторым образом — гутенберговской эпохе. Каждая книга должна выглядеть так, словно её отпечатали вручную со свинцовых, пальцами набранных матриц на изготовленной вручную бумаге. Её переплёт должен хранить следы кропотливой и неторопливой работы. Книга должна пахнуть так, как пахнет оригинальная, неповторимая вещь. Став такой вещью, книга воздвигнет вокруг себя бастион, непреодолимый для цифрового мира.
<...>
На книгу можно пролить кофе или даже поставить горячий кофейник, можно прожечь её сигаретой. Она молчит, ей не нужно электричества. Она ничего не требует. Хочешь — читай, хочешь — поставь на полку, хочешь — выброси на помойку. Её можно облить слезами, вином, кровью, спермой. И это все останется на ней в память о читателе. В неё можно вложить цветок. Когда я был в Стэнфорде, то там, в библиотеке, читал дневники русских офицеров, покинувших Россию сразу после Гражданской войны. У одного офицера дневник кончался, когда он садился на корабль в Одессе. И на последней странице была веточка акации. А что может iPad? Слезы и кровь стекут с него, ничего не оставив."

Картинки из "Дома листьев"