5 Рецензия на роман Захара Прилепина «Обитель»

Лагерная тема в нашей стране по-прежнему актуальна. Пишут новые лагерники, пишут те, кто никогда не сидел. Вот и Прилепин написал, и получилось, надо сказать, убедительно, местами даже сильно. Есть моща в этом произведении, есть эпоха, масштаб, одухотворенность, и даже идея есть, вот только я не поняла какая. Поэтому у меня двоякое впечатление, будто меня пытались обмануть, но не обманули, потому что повествование захватило своего автора и пошло своим, незапланированным путем. Или все именно так и задумывалось, как получилось? Не знаю…

В романе «Обитель» описаны Соловки времен возникновения лагерной советской системы, когда только создавался тот мрачный, зловещий "Архипелаг ГУЛАГ", знакомый нам по рассказам Шаламова и историко-художественным расследованиям Солженицына. И от «Обители», как от прозы лагерной, невольно ждешь чего-то такого же, чтобы со зверствами, с унижениями, с каким-то запредельным по своей жестокости сюжетом. Роман "Обитель", как и следует лагерной прозе, содержит описания ужасов: изолятор «секирка», засилье блатных и надзирателей, унижения, расстрелы и мордобития, но как-то так, чтобы не заслоняло. Зато, словно драгоценные камни, по тексту разбросаны сцены, оправдывающие и надзирателей, и начальника лагеря, и сотрудницу ИСО, и некоторых заключенных. Ненавязчиво. Аккуратненько. Мол, и они были люди, некоторые не без увлечений, выращивали ананасы и чернобурок на Соловках, умели любить, все понимали, и вообще, были в общем-то хорошие люди. Всему в историческом контексте можно найти оправдания. Жили в сложившихся обстоятельствах как могли. "Потом будут говорить, что здесь был ад. А здесь была жизнь. Смерть – это тоже вполне себе жизнь: надо дожить до этой мысли, её с разбегу не поймёшь. Что до ада – то он всего лишь одна из форм жизни, ничего страшного".

И вроде бы идея понятна. Но, главный герой романа, Артем Горяинов, даже не политзаключенный, чтобы не занимать чью-либо из сторон (отцеубийца, что символично), который, несмотря на некоторые странные черты (например, равнодушие к матери, которая приехала его навестить, а он не хочет с ней встречаться), все же в общем и целом симпатичен читателю. Артем по мелочам собирает свое непритязательное лагерное счастье, ни перед чем не пасует, с легкостью переносит любую работу, одинаково добродушен и с каэрами, и с интеллигентами, и с работягами (не сложилось только с блатными, но это плюс, кто этих блатных любит). Короче, Артем – это воплощение русского народа, хитроумного, незлобивого, питающего слабость к власти. Он испытывает почти мальчишескую влюбленность в начальника лагеря Эйхманиса, и, может, поэтому начинается связь Артёма с Галиной, бывшей любовницей Эйхманиса. Хотя, какой роман без любовной линии? – И вот вам пожалуйста, любовная линия есть. Они называют друг друга "тварь", их секс похож на унижение друг друга, и зачем-то они куда-то вместе бегут, а бежать некуда, но их гонит страх за себя, а не за другого, потому что любовь уж "повыдуло на холодных ветрах". Зачем нужна была история с Галиной? Может, для того, чтобы дальше, почти в конце спасти героя от окончательного падения?

Да, Артем ломается, превращается во что-то отвратительное. Карцер, где двадцать человек почти голыми закрыты в мороз, на долгое время делает его другим. Меня поразила эта сцена, так она убедительна, так пробирает ужасом до костей, эти рыбы, черви, мухи и кишки, которые лезут отовсюду, превращая Артема и других заключенных в демонов, погружая нас в страшный ад наподобие Босха. После "секирки" Антон разучивается любить, перестает замечать краски жизни, все, что не касается напрямую выживания тела: тепла и жрачки становится безразлично ему. Позже, оказываясь в одной камере с бывшими надзирателями секирки, он будет «неистребимым злом, типа, вмонтированного в стену радио». И вроде бы все понятно, месть, но читать про Артема становится противно. Итог: “Всё в лице Артёма стало мелким: маленькие глаза, никогда не смотрящие прямо, тонкие губы, не торопящиеся улыбаться. Мимика безличностная, стёртая. Не очень больной, не очень здоровый человек. Слова, произносимые им, – редкие, куцые, как бы их фантики, – ни одно ничего не весит, ни за какое слово не поймаешь: дунет ветер, и нет этого слова. Лучше вообще без слов. Всякое движение быстрое, но незаметное, ни к одному предмету или действию прямого отношения не имеющее: вроде, скажем, ест – но вот уже и не ест, и вообще не сидит, где сидел. Вроде подшивается – но нет уже в руках иголки и нитки, и сам пропал, как будто его потянули за нитку и распустили. Жестикуляции нет. Всегда немного небритый, но не так, чтоб в бороде. Всегда немного немытый, но не так, чтоб привлечь запахом, – запаха нет. Он готов своровать, а при иных обстоятельствах отнять еду – но при виде еды никогда не выкажет своего к ней отношения. Если б гулящая жёнка предложила ему стать к ней в очередь – он бы мог согласиться, но в любую другую минуту не испытывает к женщинам ничего и не смотрит на проход женской роты. Он больше не делит людей на дурных и хороших. Люди делятся на опасных и остальных. И к тем и к другим он не испытывает никаких чувств. Люди – это люди, к ним больше нет никаких вопросов. Он может улыбнуться начальству, а мог бы столкнуть любого из них в прорубь и подождать, пока тот утонет. Он никогда не считает оставшихся дней своего срока, он – насыщенный днями прежней жизни. Но и той жизни не помнит. Память – как простуда, от неё гудит голова и слезятся глаза. Его жизнь разрублена лопатой, как червь: оставшееся позади живёт само по себе. Его детство не просится назад. Мир за пределами соловецких валунов ему не известен, и если бы ему приснилась свобода, она была бы похожа на осеннее ледяное море – у свободы не было предела и не было жалости, она была голой и пустой”.

Герой, которого мы любили, и который был воплощением всего русского народа, стал мелок и отвратителен. Почему? Почему автор не убил его, сделав из него «героя», почему не оставил его таким, каким он полюбился читателю? Я не знаю. Может быть, автор считает, что так честнее. Он все же оставляет Артему маленькую лазейку, маленькое оправдание. Когда новый начальник лагеря грозил расстрелять каждого десятого, и из женщин выпало Галине, Артем почему-то сам выставился, поменялся местами с «десятым». Этот благородный поступок вроде как прощает его. Таким образом автор его спасает. Мол, не все человеческое в нем стерто… А может быть главная идея романа в этих словах: “– Я очень мало люблю советскую власть, – медленно подбирая слова, ответил я. – Просто её особенно не любит тот тип людей, что мне, как правило, отвратителен. Она кивнула: поняла. – Это меня с ней примиряет, – досказал я".