0 Юрий Олеша "Зависть", "Ни дня без строчки", рассказы

Больше всего тов. Олеша знаменит как автор сказки "Три Толстяка", наполненной революционным романтизмом. Может быть дело в том, что кроме нее он и написал-то мало, но о двух других относительно крупных произведениях забывать тоже не следует.

"Зависть". Одна из переработок этого романа - пьеса "Заговор чувств". Вечная тема конфликта "старых" и "новых" людей, обостряющаяся после каждого крупного общественно-государственного и культурного перелома, каковым в данном случае был Октябрь. В "Зависти" не захотели или не смогли вписаться в новые реалии главный герой Кавалеров и его более старший союзник Иван Бабичев, а в образе антагонистов, "новых" людей выступают молодой футболист Макаров и брат Ивана Андрей Бабичев. Кавалеров ошибочно полагает, что мерилом благосостояния нового общества является колбаса. Колбаса это даже отдельный персонаж здесь, я бы так сказал. Кавалеров понимает, что время больше не его, но не принимает этого факта, ненавидя и завидуя новой эпохе, и мечтает устроить этакий эмоциональный бунт, погибать - так с музыкой, как говорится.
"Вы, так сказать, сгусток. Вы сгусток зависти погибающей эпохи. Погибающая эпоха завидует тому, что идет ей на смену".
Но устроить прощальный дебош не получилось, не беспокойтесь. Все закончилось пьяной тоской в объятиях жалостливой вдовы-потаскушки; нормальная и гуманная участь для представителя устаревшей интеллигенции. Вообще язык очень сочный, жирный, начиная с первых строк о том, как А. Бабичев пел в толчке.

"Ни дня без строчки". Это дневники, собранные в хронологическом порядке и скомпонованные в книгу уже после смерти автора. Такая неумышленная автобиография получилась. Разделена на 5 частей:
1. Детство
2. Одесса
3. Москва
4. Золотая полка
5. Удивительный перекресток.
Олеша вспоминает и рассказывает про все подряд: про броненосец "Потемкин", про спички, горящие цветными огнями, про знакомство с Катаевым, Багрицким, Маяковским и работу фельетонистом в той самой винрарной железнодорожной газете "Гудок", из которой когда-то вышел Булгаков, да и не только он; упоминает о встрече с Буниным, рисуя его в образе мрачного злобного мизантропа, и с Есениным, рассуждает о любимых книгах, поражается грозной поступи научно-технического прогресса и восхищается ей; много думает о смерти. Все это в силу своего дневникового характера выглядит как лоскутное одеяло, но тем не менее, благодаря редакторам, читается как цельное произведение.

Есть у этого талантливого советского поляка и рассказы. Как по мне, особого внимания они не заслуживают, за исключением одного. "Лиомпа" - вполне такое инфернальное повествование о предсмертии. Умирающий наблюдает, как от него "отворачиваются" и исчезают все вещи, оставляя только свои названия. Ему кажется очень важным придумать название для крысы, само слово "крыса" не годится, нужно такое название, которое бы отражало всю сущность крысы, архиназвание, Верховное Название. Он его придумывает и умирает. "Лиомпа" - это оно и есть.