3 финь-шаманъ. модапорп идапорп, денис осокин

Да, Максим в то лето книги писал. Буквы он ещё в три года освоил, но читать не любил: утомляло его это дело. Брал тетрадку мою ненужную, выдирал из неё исписанные листы и большими корявыми буквами выводил по две строчки на каждой странице: «Кот и Катя играли вдаганялки. Кот вылес испат кравати и гаварит что это он спрятылся. А Катя ха-ха-ха засмиялас. Канец книги. Максим». Жаль, что эти тетрадки потом куда-то задевались. Наверно, сам же Максим их и уничтожил.

Валерий Алексеев «Игры на асфальте»

жизнь проста и нежна как топор, считает осокин. и читателя этим топором по маковке ударяет, легонько так, с любовью. экономя кавычки и прописные, ставит в тупик словами холуница и пеньба. ломай себе голову, топонимы это или загадочные местные слова. из контекста не выловишь, как эту рыбу:

твоя судьба в ветреной оулу ловит рыбу в фуражке помощника капитана.

вот опять же рекбус, кроксворд © судьба в фуражке? или рыба в фуражке помощника капитана? или рыбу ловят в фуражке — за неимением реки, ручейка, океана?
от бесконечных повторений слово теряет буквальное значение, послушно-простодушно сбрасывает с себя одёжки смысла. фуражка, фуражка… от слова фураж, что ли. тачечка такая махонькая, в которую ворохами складывают душистое сено, чтобы потом бежать с нею по дороге в нею. фуражка будет подскакивать на рытвинах и колдо*бинах, легко роняя пястки донника белого, клевера шведского, таволги шестилепестной, сурепки самой обыкновенной. оставшееся в тачечке, отодвинув ногой индюка от калитки, вкатишь в ограду, на пыльные и прохладные серые доски, по дороге подмигнув пугалу, ухарски облокотившемуся на невысокий забор.
о них, о пугалах этих, читать было страшновато. клоуны и манекены радостно щерятся нарисованными холодными ртами, приветствуя новобранцев в своём пугающем строю. остаётся молиться жёлтой пуговице с двумя дырками, мать-пуговица, спаси и сохрани, а я тебе в жертву принесу полный таз сосновых шишек, и на лбу шишек (от ударов о текст с умляутами и закорючками) и фингалов заморских и ниток цветных.
мать-пуговица смилостивится, крючки подрасстегнёт, скрытое приоткроет. и отпустит тебя маненечко. отпустит в ёрмицу, в сирень (ту, что в сапогах), в ботинки новые, кле… хреновые, на коваля и шукшина ляпсиками шнурочными указывающие. в синее путешествие игрушек из чехии отпустит. спасибо, пыльный миша и либуше белункова, вы мои друзья теперь. не поленюсь дожить до пенсии и сшить вас из заначенных сэкондхэндовских завидных тряпочек. будет у меня свой курс занимательного труда. надеюсь только, что мои элеоноры будут счастливее, чем пугало-осокинские.

караулить матовые смыслы глупо. но еще глупее саморазрушаться когда матовые смыслы подкараулили тебя.

поэтому сильно огорчаться не буду. но и вы, друзья, моему трояку не огорчайтесь. оценка дышала, вздыхала, вздымалась и опадала, как… не угадали, я ж не денис — как перебродившее тесто. за слова прОстынь и шарфЫ автору мой личный топорик. и за императорское «мы» тоже. и за конструкции типа «все из них почти что со мной дружны». а за отдельные стихи топорик отменяется. например:

в одеяло завернуты
ходим вокруг табурета
наклоняем головы
слышим начинается лето
рассматриваем волоски
друг у друга на лапках
мы болотные кулики
в синих тапках