4

Нежные, сиреневые, овеянные легкомысленно-надуманным романтическим флером весенних вечеров, рассказы о трех подростках: Бэзиле, Джозефине и Гвен. Как всегда светлые, слегка пустоватые и неуловимо печальные, как старые дневники юности, которые перечитываешь на старости лет. Язык привычно поэтичный, чудо-хрустальный.

Первый подросток, как и Эмори Блейн из "По эту сторону рая", противоречив, но более адекватен: ему присуще обычное в принципе мальчишеское желание всех покорить, нравиться хорошеньким девочкам, проявлять себя в футболе, поступить в престижный колледж. Он нежный, ранимый, слишком пытающийся произвести впечатление, но стержень у него есть. В его случае еще можно говорить о покорении мира, по крайней мере о победе над личными страхами и ошибками. Сдается мне, тут не обошлось без автобиографичности: слишком часто на фицджеральдовских страницах мелькают такие личности чисто гамлетовского типа, юноши бледные и мятущиеся.

А вот Джозефина - девушка пустая и шлюховатая, да и с чего бы ей быть другой, если вся золотая молодежь послевоенного времени вокруг нее такая: влюбляется на пару минут в каждого второго, целуется с ним, а потом удивляется непрочности брака и недолговечности чувств. Джозефине всего семнадцать, а она уже всю себя истратила. Впервые встретив подходящего ей человека, она больше ничего не чувствует, потому что подарила все свои первые трепеты своре таких же легкомысленных юнцов.

Тринадцатилетней Гвен посвящено всего два рассказа, и судя по ним, она грозит вырасти в очередную Джозефину, потому что кроме мальчиков, тряпок и дискотек ее ничего не интересует. Но теплота папы-рассказчика делает ее образ более живым и многообещающим.

Дочитав рассказы, убеждаешься, что поколение и правда потеряно. Потеряно в бегах за мнимой страстью и любовью, показной роскошью и приедающимися развлечениями. Мир не покоряется им - он их порабощает.