3.5 Если бы

Все мы знаем, что такое нормальная жизнь. Мы взываем к ней, когда происходящее вокруг преисполняется абсурдом. Но что если нормальность это просто другая крайность - анти-абсурд? Именно так видит её Алексей Слаповский в своих рассказах о повседневности.

Мы живём и не замечаем, как затягивающая нас круговерть нормальности делает из нас поистине сумасшедших. Рутина на работе перетекает в рутину мыслей, та, в свою очередь, становится рутиной образа жизни, и вот она уже никакая не рутина, а паутина, окутавшая нас с ног до головы. Мы всё реже видим друзей, не находим сил делать что-то своё и не имеем больше права на ошибку. Тексты Слаповского просто вытягивают на поверхность и доводят до ручки то, что широкая общественность признаёт идеалом жизни. Последовательная правильность ведёт только к торжеству нелепости, где за скобки выносится сама жизнь с её неисчерпаемыми "если бы". Если бы мы с рождения знали всё наперёд до самой смерти, то с лёгкостью могли бы претендовать на звание самых скучных существ на земле. Но мы не знаем. И эта неидеальность делает нас человечными в отличие от искажённых своей правильностью героев Слаповского.

Читая эти рассказы, я, конечно, вспоминаю Хармса и даже Салтыкова-Щедрина. Сущность сатиры в том, чтобы договаривать до конца. А в конце часто бывает фарс. Столкновение возвышенных представлений с заниженной реальностью. Вот например, идёшь в театр смотреть спектакль по своей любимой книге. Готовишься, радуешься, ждёшь. А актёры-лицедеи бегают в джинсах и переворачивают всё с ног на голову. И вот после этого только понимаешь, что твой спектакль закончился вместе с открытием занавеса. А с реальностью как? С реальностью тяжело.

Все мы присутствуем на таком спектакле, где актёры не слишком-то стараются, а верность изначальному замыслу оставляет желать лучшего. Шекспир как-то сказал, что весь мир - театр. Забыл, правда, добавить, что плохой. И вот сатира заведомо начинает играть на понижение. Быть на шаг впереди, быть на шаг хуже, чем мир вокруг. Чтобы мир поймал себя на фальши, вдруг засмеялся и бросил свою дурную пьесу. В этом, наверное, и состоит анти-абсурд.