3.5

Еще один гений своего времени (читалась поочередно с Дневником одного гения Сальвадора Дали), тоже не стеснявшийся описывать низменные человеческие качества. Его рассказы о нужниках Франции и не только, какую лучше читать литературу пребывая в этих местах, а какую ни в коем случае нельзя.
Книга - сборник рассказов - размышления и воспоминания. Часть оказалась для меня практически не воспринимаемой с первого, а иногда и со второго раза. Трудно иногда уследить за мыслью автора. Некоторые рассказы даже очень понравились. Больше всего запал рассказ о его отце - Мужской портной. Это рассказ не только об отце, рассказ о людях, которые заказывали костюмы в ателье, о друзьях - собутыльниках отца, о соседях ателье. Очень и очень атмосферный рассказ.
Воспоминания о детстве чередуются с рассказами о религии, о первой жене и тут же о мире, а воспоминания о тете Милле.

Некоторые мысли зацепили и запали, но похоже я до Миллера еще не совсем доросла. Но если лет 10 назад прочитанный Тропик рака, показался полным бредом, то сейчас отношение к автору другое. Подожду еще лет 5 и снова вернусь к его творчеству.

Я хочу, чтобы в мир вернулась классическая чистота, при которой дерьмо называлось дерьмом, а ангел — ангелом. Как, к примеру, в Библии — в английской версии короля Иакова. Не в версии Уиклиффа, не в современной, не в греческой, не в древнееврейской, но в той славной, разящей, как дротик, версии Библии, которая была создана, когда английский язык переживал пору своего расцвета; когда с помощью лексикона в двадцать тысяч слов возводился памятник на все времена. Библия на шведском или тагальском, Библия на китайском или готтентотском, Библия, извивающаяся утрем, прокладывая дорогу смыслу, сквозь зыбучие пески французского, — все это фальшь и липа. А вот версия короля Иакова — ту создавала раса костоломов. В ней оживают первобытные мистерии, оживают убийство, поругание, кровосмешение, оживают эпилепсия, садизм, меггаломания, оживают ангелы, бесы, драконы, левиафаны, оживают волшебство, изгнание дьяволов, приворотные зелья, заклятие духов, оживают братоубийство, цареубийство, отцеубийство, самоубийство, оживают гипнотизм, анархизм, лунатизм, оживают песня, пляска, игра, оживают глухое, подземное, зловещее, потаенное, оживают мощь, зло и слава, имя которым — Бог. Все вынесено на поверхность во вселенском масштабе, и все — в таком крутом и пряном засоле, что не испортится до следующего ледникового периода.