4

С оглядкой на список прочитанного появляется соблазн сопоставить загадочного Хоминского с недавно же читанным Леонидом Добычиным. Оба они относятся к silver age-китчу одновременно с нежностью и иронией (во всяком случае, такое складывается впечатление - как и к чему на самом деле относился Хоминский, никто доподлинно не знает); но если Добычин заботливо вклеивает картинки с ангелами и списки дурных стихов "под Блока" в специальный альбомчик, чтобы спустя годы с ностальгической усмешкой показывать посвященным, то Хоминский нарезает из них дикий дадаистский коллаж - кажется, ни на секунду не сомневаясь, что в точности следует этому самому духу Серебряного века: в самом деле, ангелочек с десятью головами всяко лучше, чем всего лишь с одной. Действительно, выходит неожиданно похоже на прозу Вагинова или Поплавского (хотя сравнения с ними уже стали общим местом), да и определение Волчека - "Лотреамон из Звенигородки" - приложимо не только к литературной судьбе Хоминского, но и непосредственно к его творчеству: пародийное и торжествующее буйство "Уюта Дженкини" временами довольно близко приближается к "Песням Мальдорора".

Поэзия Хоминского, к сожалению, не производит столь же ошеломляющего впечатления, как его проза - но до чего же это образцовые "плохие стихи"! Чего стоит одно только авторское примечание: ударения в некоторых словах поставлены вопреки общепринятым (предваряющее стихотворение про "Я любил, но любовью утОмился" и "пустОты беззвучный закат").