4 Страсти по гению

Г. Виткоп-Менардо. «Э.Т.А. Гофман сам свидетельствующий о себе и своей жизни (с приложением фотодокументов и других иллюстраций)»
Очень странная книга с пафосным названием. Конечно, Гофман сам о себе ничего тут не рассказывает. Классическая биография с цитатами из писем, дневников и большим количеством разнообразных иллюстраций (зачастую переснятых, а потому неважного качества). Странна в ней позиция автора. Преследуя цель показать Гофмана объективно – с его страстями, влюбленностями, литературными неудачами, она пытается оправдать своего героя. Жестокие времена, примитивные сограждане, политическая нестабильность в наполеоновскую эпоху, болезнь, наконец, делают Гофмана в глазах читателя мучеником. Еще одна вариация на тему «гения и беспутства». При этом Виткоп-Менардо плотно сбивает биографическое повествование и литературоведческий анализ, от чего мир книги становится еще более фантасмагорическим. И справедливо, что автор не стремится привязать все жизненные перипетии Гофмана к символьному ряду его произведений. Она показывает, что здесь случай, когда не эпоха питает гения, а гений формирует эпоху и создает миры, ей недоступные.

Э. Т. А. Гофман. «Дон-Жуан»
Удивительный образец музыкальной критики в сочетании с потрясающим стилем Гофмана. Герой новеллы слушает оперу Моцарта «Дон Жуан» в провинциальном театре посреди равнодушных обывателей. Через строчки так и сквозит восхищение кумиром, облеченное при этом в достаточно сдержанные фразы. И в эту наблюдательно-аналитическую ткань вторгается мистический, причудливый мир сказочника. Потусторонняя история, рассказанная Моцартом, вплетается в бытовое непостижимым образом. То ли актриса, поющая донну Анну, так увлечена ролью, что не выдерживает и умирает. То ли сам призрак приходит во время исполнения из другой вселенной, чтобы воздать справедливости, а потом исчезает. При этом Гофман успевает и себя похвалить за свои произведения. В темноте театральной ложи та, кто всецело отдает себя музыке, открывается перед героем именно потому, что тот тоже причастен высокому искусству. С некоторым снобизмом Гофман порицает тех, кто потребительски оценивает театр, узко смотрит на силу страстей и эффекты сцены, растворяясь в сытости и довольстве. «Дон Жуан», с его мрачной силой – не для этих людей и этого мира.

А. Тарковский. «Гофманиана»
Остается только сожалеть, что фильм по этому сценарию так и не был снят. В нем самым гофмановским образом сплелись реальная биография Эрнста Теодора и его персонажей. Так, открывается всё «Дон-Жуаном», в котором Тарковский напрямую отождествил героя новеллы и Гофмана. Здесь и его любовь к Юлии Марк, и невероятное терпение жены Миши. Тарковский выводит Гофмана в череде прекрасных безумцев, которые как бы противостояли его времени. Это бунт против пошлой реальности, когда даже в грязи, пьяный, художник утверждает высшую правду. Он может любить только недосягаемую мечту, а на ложе смерти остается неутомимым рассказчиком. Очень трогательно Тарковский представляет себе больного умирающего Гофмана, рассказывающего детям свою последнюю историю. Это сопряжение отчаянности взрослого с жизнерадостной непосредственностью детства – практически гимн всему искусству. И, хотя, финальное видение неземной любви, воплощенной в девушке с голубой лентой в волосах в чем-то может показаться избитым, сцена с двойником просто шедевральна. В чтении сценарий оставляет ощущение неуспокоенности, почти рвущейся слезами восторженности. Таков миф о Гофмане в представлении Тарковского. И судя по биографии в изложении Виткоп-Менардо, это очень близко к реальному человеку.