4 Как НЕ надо воспитывать детей.

Эта книга – и не роман вовсе, а художественно оформленный журналистский очерк. Во всяком случае, для меня. Я не могу ее оценивать в литературном плане, потому, что никаких литературных достоинств я в ней не увидела. Ничего не могу сказать об авторе, о языке или каких-то особенно пронзительных образах. Такое ощущение, что Макьюэн специально старался максимально устранить себя из этого произведения, проявить предельную бесстрастность. И не дать читателю ощущения нереальности, художественности романа. Мне кажется, в его кажущейся простоте и безыскусности кроется основная задумка автора – не дать искусству затмить реальность.

А вот тема романа – это настоящая открытая рана, которая мало какого мыслящего человека может оставить равнодушным. Она тревожит, беспокоит, ставит вопросы, на которые тебе самому сложно ответить, и которые, при обсуждении с кем бы то ни было вызывают настоящую бурю. Потому, что каждый вроде бы очевидный ответ на вопрос порождает еще больше вопросов. Где пролегает эта граница свободы самовыражения (и самоуничтожения) взрослого человека, за которой уже находится вред для общества и для другого человека? Когда можно и нужно вмешиваться? И особенно остры эти вопросы, когда речь идет о детях.

Я не буду рассуждать здесь об ответах на все перечисленные вопросы – у вас может быть и другой набор. Но есть одна мысль, которая гложет меня после прочтения книги (да и в процессе чтения). Почему, почему нужно "ограждать детей от табачного дыма", запрещать употреблять алкоголь до определенного возраста, но при этом им можно заселять в мозги подобные самоубийственные или даже просто сильно ограничивающие мысли? Не стоит ли вместо таких поверхностных законов, которые перечислены в романе, принять превентивные меры и вообще запретить ортодокстальное/сектантское воспитание? А потом накрывает еще более тяжелая волна – а не стоит ли вообще ограничить родителей в запретительном религиозном воспитании?

Конечно, звучит жутко радикально, но мы, в конце концов, живем в XXI веке! И жить в нем по устоям, которым по нескольку тысячелетий, это: нелепо, ограничительно, и, иногда, даже самоубийственно. Каждый человек волен делать с собой многое (в разных обществах мера этого "многого" достигает даже того самого самоубийства – эвтаназии). В том числе он может есть и не-есть что угодно, молиться любым богам и отправлять другие религиозные обряды. Но ни один из этих обрядов, культов, ограничений не может, не имеет никакого права быть принятым в качестве общей меры, закона. Свобода ортодоксального последователя религии здесь должна, по моему мнению, заканчиваться только на нем самом. Нельзя, чтобы его запреты сказывались на жизни окружающих. И тем более нельзя, чтобы принятые им запреты не переносились автоматически на еще не способного делать самостоятельный выбор ребенка. Хотя, еще раз оговорюсь, это мое личное, и очень обостренное этим романом, мнение.

C.R.
Обложка "ИБ" выглядит, будто мы сейчас прочитаем еще одного "Чтеца". Но это далеко не так. Английские издания все неплохи, но бежевое с капелькой крови – мой фаворит. Хотя она, конечно, слишком очевидна. Но такая тема и требует "кричащих" инструментов – и слов, и визуальных образов.