5

Эту небольшую повесть я впервые прочитал лет тридцать пять назад, раскопав на чердаке во время летних школьных каникул несколько старых номеров журнала "Юность". Помню еще, что она произвела на меня неизгладимое впечатление и запомнилась на всю жизнь, хотя имя автора почему-то забылось. Лишь много лет спустя я узнал, что ее написал автор "Старика Хоттабыча".
Перечитай я ее лет двадцать назад и, наверное, впечатления были бы иными. Но сейчас, когда знаешь больше и иначе воспринимаешь мир, эта книга начинает играть новыми красками, а гений и провидчество автора возносятся на недосягаемую высоту.

Вот передо мной лежит изданный в 1960 году в Западной Германии знаменитый "Большой Брокгауз", 14 увесистых томов. Последний том - атлас. В качестве тогдашней территории Германии - границы Третьего Рейха. Не только ГДР, что было бы еще понятно, но и западная Польша и Калининградская область закрашены "немецким" цветом. «Мы никогда не признаем границы по Одеру - Нейсе!». Еще раз, это - 1960 год. Война закончилась 15 лет назад.
За эти 15 лет многое изменилось в Европе и к сожалению не в лучшую сторону. Не только Германия, но вся Европа оказалась поделенной на две оккупационные зоны. И если на Востоке денацификация проводилась по полной программе, на Западе, оккупированном англосаксами, процессы носили зачастую прямо противоположный характер. Не последнюю роль тут сыграл тот самый план Маршалла, когда в обмен на денежные вливания в пострадавшие от войны страны, те должны были провести у себя декоммунизацию, то есть в том числе уничтожить (там, где оно было) вчерашнее антифашистское Сопротивление, в котором в большинстве случаев первую роль играли именно коммунисты. Во многих странах это привело к настоящим национальным трагедиям, как например в Греции, преданной и проданной англичанам одним росчерком пера Сталина, вернее "обменянной" им на Польшу. Получив на блюдечке освобожденную прокоммунистическими партизанами страну, англичане тут же начали против них репрессии - десятки тысяч бывших партизан-антифашистов сгинули в тюрьмах на каменистых островках в Эгейском море и британских концлагерях на Ближнем Востоке. К власти были приведены вчерашние прогитлеровские коллаборационисты. Кому интересно, могу посоветовать по теме книгу Кита Лоу "Жестокий континент", которая не оставляет камня на камне от благостных мифов об "освобожденной" послевоенной Западной Европе.

Но вернемся к Германии. С самого начала американские и британские оккупационные администрации сделали ставку на "умеренных нацистов", как панацее от "коммунистической угрозы". Таким образом денацификация носила весьма щадящий, а по большей части показной характер. Сам будучи человеком незапятнанной репутации, федеральный канцлер Аденауэр был вынужден проводить эту, навязанную американцами, политику. В то время, как любое проявление, или даже подозрение на него, коммунистической активности жесточайшим образом пресекалось, вплоть до уголовного преследования, проводилась политика интеграции в федеральные структуры бывших нацистов, таких, например, как Ханс Глобке - автор официозных комментариев к печально знаменитым Нюрнбергским расовым законам, лишавших евреев гражданских и других прав, и министр по делам беженцев, переселенцев и пострадавших от войны Теодор Оберлендер - бывший Советник по Восточному вопросу, лично курировавший батальон украинских националистов "Нахтигаль". Но наиболее ярко это проявилось в министерстве юстиции, куда министр Томас Делер с одобрения Аденауэра начал массовый набор бывших нацистов, а также в сформированном в 1951 году министерстве иностранных дел, где примерно две трети сотрудников имели нацистское прошлое.

Все что было сказано выше, подводит нас к пониманию того, в какой обстановке создавалась повесть. Год написания - 1963. Именно в этом году уходит в отставку престарелый Конрад Аденауэр, будущее Западной Германии открыто, все говорит за то, что при его преемниках ситуация только усугубится. Заглядывая в будущее, которое для нас уже прошлое, можно сказать, что следующие три года при новом Федеральном канцлере Людвиге Эрхарде станут продолжением аденауэровской политики. Бывшие нацисты по-прежнему занимают важные позиции в бизнесе, государственном управлении и общественных организациях, вплоть до самых важных постов в государстве – итогом становится избрание следующим федеральным канцлером Курта Кизингера, который вступил в НСДАП еще в 1933 году и благополучно работал в геббельсовском министерстве пропаганды. В 1968 году ему публично влепит пощечину охотница на нацистов Беата Кларсфельд, которая будет осуждена за это немецким судом на один год тюремного заключения.
К этому времени в Западной Германии сформируется новое, уже послевоенное поколение, которое заявит о себе прежде всего нежеланием иметь что-либо общее со старой генерацией, ответственной за войну. Массовое студенческое движение, жестоко подавленное, но не сломленное до конца, породило активное сопротивление в лице РАФ. Ликвидация этой группой Федерального прокурора Зигфрида Бубака(член НСДАП с 1940 года) становится апогеем этой борьбы; развязанный в ответ правительством и полицией террор - так называемая "немецкая осень", когда десятки ни в чем не повинных людей были застрелены на улицах, только потому, что вызвали подозрение у полиции, заставляет многих задуматься так кто же, в конце концов, представляет для граждан страны истинную опасность — бойцы РАФ, которые нападают на дискредитированных чиновников, или полиция, которая, не разбираясь, стреляет во всех подряд? Именно этот период истории Западной Германии можно считать истинной денацификацией страны. Не та бутафорская денацификация, под покровительством оккупационных властей, а истинно народная, когда новое поколение немцев, зачастую ценой собственной жизни, дало понять - ваше время ушло, ушло окончательно и бесповоротно, мы - новая Западная Германия.

Но в 1963 году до этого всего еще далеко и чрево, однажды выносившее гада, еще способно плодоносить. Так рождается повесть Лазаря Лагина "Белокурая бестия".

Найденный в 1946 году в лесу, выкормленный волчицей немецкий Маугли - Хорстль, отпрыск старинного немецкого баронского рода фон Вивверов, это не тот смышленый и веселый сказочный киплинговский герой, а по человеческим меркам -свирепый идиот, со злобным урчанием рвущий зубами только что задушенного цыпленка. Естественно в таком виде он не может оставаться в доме фон Вивверов. Но настоящий идиотизм неизлечим, а одичавшего человека можно попытаться сделать нормальным. По крайней мере так считают профессор психопатологии Каллеман и добрейшая фрау Бах, воспитательница и экономка детского дома «Генрих Гейне», куда баронесса фон Виввер сбагривает своего вновь обретенного ребенка.
Долгих семь лет эти двое борются за Хорстля, пытаясь вернуть его в мир людей. О, как же похож дневник фрау Бах - на первую часть записок Чарли Гордона из рассказа Дениэла Киза "Цветы для Элджернона", сделанных от третьего лица. Вот Хорстль произносит первое слово. Вот он учится пользоваться ложкой, учится ходить прямо. И, конечно же, учится общению с другими детьми.

"И вот они улеглись рядышком на полу - белокурый пятилетний сынишка высокопоставленного нациста и черноголовый годовалый мальчик, у которого друзья барона фон Виввер сожгли в печах Освенцима всю родню, кроме родителей. Они полны друг к другу самых добрых чувств. У них есть общие друзья - Бетти и Пекарек и Рекс. А до остального им нет дела."

Им удалось многого добиться. Но рано или поздно наступает момент возвращения в родительский дом.

И тут впервые происходит столкновение Хорстля с действительностью, именно той действительностью, о которой я рассказывал выше. Нужно ли удивляться, что в такой обстановке начинается стремительный регресс, вдвойне страшный от того, что он, этот регресс, всячески поощряется, уж слишком далеко зашло перевоспитание в детском доме, кое-какие волчьи повадки пришлись бы весьма кстати. Подобно Чарли Гордону, возвращающемуся к своему исходному состоянию, Хорстль постепенно забывает многое из того, чему его учили, превращаясь обратно в человека-волка. Не последнюю роль тут играют и пропагандистские фильмы.

"В тот вечер он с удовольствием и с пользой для дела присутствовал на киносеансе для воспитанников.
Показывали «Восхождение на Голгофу» - фильм о подвигах и страданиях в сибирском плену храбрых, великодушных, рыцарски благородных и глубоко несчастных пленных эсэсовцев".

(Жаль, что все эти истории про "3 миллиона изнасилованных Красной Армией немок", возникли впервые лет на 30 позже написания повести, а то Лагин обыграл бы и их).

Случайный эпизод в зоопарке делает Хорстля необычайно популярным, ему, регрессировавшему, начинают подражать, создается целая организация "Федеральные волчата", где молодежь учат быстро бегать на четвереньках и поедать сырое мясо. У организации появляются последователи по всему миру. И вот кульминация повести - Первые международных состязания по спортивному комплексу «Федеральных волчат».

"Вплоть до последнего забега в стометровке лидировал Фернандо Полицаенко («Перемещенные волчата», Перу) с прекрасным временем - 10.8 секунды.
Но в последней четверке бежал Хорстль и показал рекордную цифру - 10,1."

Апофеозом становится сцена ловли федеральными волчатами разбежавшихся из корзинки одной из зрительниц цыплят. Нужно ли говорить, что самым ловким оказался Хорстль.

"Он прижал правой рукой к земле конвульсировавшего цыпленка, у которого кровь хлестала из перекушенной шеи, победоносно оглядываясь по сторонам, с удовольствием выслушал рукоплескания, затем опустился на коленки и локти и стал рвать зубами еще трепещущее тело своей жертвы, рвать и пожирать вместе с перьями и внутренностями."

Это прежде всего политический памфлет, повесть-предупреждение, написанная с присущим автору талантом, пронизанная тонким остроумием и едким лагинским сарказмом.

Литературное мастерство Лагина не уступает Булгаковскому, а вот по эмоциональному воздействию я при всем моем уважении к Михаилу Афанасьевичу поставил бы эту повесть выше "Собачьего сердца".

Сегодня эта небольшая повесть Лагина актуальна, как никогда. А действительно, что изменилось в мире за это время?

Точно так же, как в свое американцы и англичане делали ставку на "умеренных нацистов" в борьбе против коммунизма, в наши дни они делают ставку на "умеренных исламистов" в борьбе против неподконтрольных им светских режимов Ближнего Востока. "Умеренный исламист", пожирающий сердце убитого врага, - это уже вам не Хорстль с цыпленком, такого даже Лагин не мог себе представить. Вообще, боюсь, что Лагин при всей своей богатой фантазии много чего еще не смог бы представить. Например, что пропагандистские фильмы, которыми промывали мозги Хорстлю, будут под видом "исторической правды" показывать его внукам, а ловкие англосаксонские писаки, родившиеся после войны, будут подсовывать им же развесистую клюкву про гитлеровцев, марширующих с буханками хлеба наперевес, чтоб накормить голодных советских граждан, в то время, как Красная Армия всячески мешая им это делать, уничтожала собственные города.
Поэтому могу добавить лишь одно - читать обязательно.