5 Заметки на полях

Безусловно это авангард. Как еще называть текст, где в пределах одного предложения мирно соседствуют 15 и 21 век с их языковыми нормами и реалиями. Это напоминает Анатолия Кима ("Белка", "Остров Ионы"). И у Кима, и у Водолазкина этот прием видимо призван иллюстрировать идею нелинейности времени. Но, если у нежно любимого мной Кима некоторая тяжеловесность построений все же ощущается, то у Водолазкина текст легок, как дыхание. Автор выдохнул - я вдохнул.
-------------------------------------------------
Когда-то мне казалось, что церковное сознание враждебно по отношению к юмору. Видимо я ошибался. Церковное сознание враждебно по отношению к дебиловатому гоготанию. Ну, знаете ведь, как гогочут дефективные подростки в своих шумных компаниях. Юмор же Водолазкина мягок и всепроникающ. И, конечно же, ничему не враждебен.
-----------------------------------------------------
О юродстве. Я так понимаю, что к юродивым с нежностью относятся только на Руси. Меня эта симпатия всегда немножечко напрягала - что за странное почтение к полудуркам? Видимо здесь есть действительная методическая ошибка. Памятуя, что "царство Божие не от мира сего", люди порой склонны и к обратным построениям - все, что не от мира сего воспринимается как знак свыше. Это создает определенный простор для спекуляций. Так Карп, вполне себе заурядный дармоед, успешно выдает себя за юродивого, регулярно, впрочем, получая за это по морде.
----------------------------------------------------
В перестроечные годы, время восторженной реабилитации православия, интеллигенция (техническая прежде всего) ринулась на штурм всевозможных богословских премудростей, наивно предполагая в кратчайшие сроки обрести своеобразную "монополию на духовность". Не заладилось как-то. Не прослеживается особой корреляции между духовностью и начитанностью. Грамотный Амброджо и полуграмотный Арсений близки в первую очередь какой-то "вертикальной устремленностью". И нынче, видимо, мало что изменилось.
---------------------------------------------
Два образа святости, два врача. Один - доктор Кедр из "Правил дома сидра" Джона Ирвинга, второй - Арсений. Первый занимается криминальными абортами, второй - духовным целительством. Арсений свят по определению, истинный христианский подвижник. Доктор Кедр, движимый той же христианской любовью, вынужден нарушать и человеческие и Божеские законы. Все под собственную ответственность. И не скажешь ведь, кто из них более герой-герой :-)
------------------------------------------------
Резюмируя, скажу, что появился еще один русский писатель (наряду с Акуниным, Рубановым, Кибировым, Пелевиным), книг которого я буду ждать с нетерпением. Место для "Авиатора" уже зарезервировано в книжном шкафу.