5 завораживающе

Осень тысяча восемьсот шестьдесят-какого-то года. Мрачный замок Банат. Торжественная церемония Сцеживания, на которую традиционно соберутся все члены вампирской семьи, а главным блюдом станет «напиток непревзойдённого букета и аромата» - Золотистая: дитя многовековых селекций людей для получения уникального и редчайшего состава крови.

«Лицо своенравной девочки, ещё не совсем уверенной в своей привлекательности, ощущающей, но не вполне понимающей силу своих телесных чар».

«он провожал ее взглядом – она неторопливо удалялась с ленивой грацией, как будто летним днем вышла прогуляться по парку».

Главный герой – Мишель Бехайм – недавнообращённый член семьи. Его нам представляют, как рационалиста, сдержанного, вдумчивого и умеющего обращаться с логикой, обладателя проницательного ума.

«Логика – инструмент гибкий, и мы оба умеем с его помощью выстроить нужный нам обман».

«С какой логической гибкостью вы доказали мне тщетность использования гибкой логики».

Ещё будучи человеком, он добился невиданных высот в мире смертных, став, в свои юные годы, начальником сыскного отдела парижской полиции.

До начала церемонии Сцеживания происходит невиданное по своей дерзости преступление. Несомненно, виновник – кто-то из Семьи. Мишелю поручают расследование этого деликатного и странного дела.

А дальше мы получаем причудливую смесь детективной истории, и нуарного вампирского романа, где повествование перенасыщено и порой балансирует на грани отвращения. При этом с течением сюжета детективная линия меркнет, отдавая больше пространства философии зла и размышлениям главного героя, его поиском пути между светом и тьмой. Также сами вампиры представлены автором неординарно: их бессмертие спорно, оно прогрессирует, как болезнь, грозя безумием – и весь смак как раз в этой неизбежной обреченности, когда относительно живым телом правит безумный, утративший признаки хозяина, разум. Приправлено все это драматической историей личностного роста и развития героя, а также ворохом откровенных и жестоких сцен. И, конечно, как детективная, так и вампирская линия к финалу выцветают, уступая место любовной. Здесь автор также порадовал отсутствием возвышенных чувств и вывел их, как обратную сторону эгоцентризма и целеустремленности, связав с предназначением каждого из героев.

«Какое-то чутье подсказывало ей, что в союзе с ним могут исполниться ее самые сокровенные желания».

Вся эта мозаика жанров густо приправлена измышлениями и диалогами, а также слабой долей легкопомешанности с признаками пробуждающейся шизофрении. И вишенкой на получившимся тортике становится особое свойство текста: он, как шкатулка с секретом, под дном прячется еще одно: в текст вплетено множество мелких отсылок и метафор, к примеру имя главного героя – отсылка к поэту-мейстерзингеру, написавшему поэму «Дракул-воевода». А игры автора с разумом и чувствами: изменчивость логики, обманчивость чувств, которые ярче всего раскрываются через диалоги, когда герой самому себе в полной мере доверять не может, обманываясь в собственном понимании себя и своих мотивов, желание видеть себя, лучше, чем есть, а после горькое разочарование в себе-же – просто прелесть. И множество мелких, разбросанных по всей книге отсылок, метафор и символов, что, к слову, является неким подобием визитной карточки автора.

«Едва ли благоразумно придерживаться принципа «Смерть или бесчестие», особенно, если принять во внимание, что он полностью лишает нас возможности отстаивать свою честь в будущем».

Возможно, благодаря этому нагромождению, с течением времени книга становится лучше. В процессе прочтения диалоги меня утомляли, ряд сцен казался затянутом. Но, время спустя они стали всплывать в голове. И несколько лет спустя после первого прочтения, я вернулась к этой книге и те места, которые не впечатляли стали более интересными, привлекательными и завораживающими, чем те поверхностные вещи, которые манили изначально.

«Золотая кровь» вообще обладает странным свойством: минусов и плюсов в ней, кажется, можно накопать бесконечное количество. При чем одни и те же моменты могут являться и плюсами и минусами одновременно. И у меня они не уложились в некое целостное представление а так и остались в противоречивом противостоянии себе же.

К примеру, главного героя представляют нам, как человека с рациональным складом ума, одаренного не по годам в области логического мышления и детективном деле. При этом, сам герой проявляет больше мягкости и косности, чем решительности. Его поступки редко продиктованы четкими осмысленными мотивами – он скорее действует по воле случая. Да, он подкрепляет себя витиеватыми размышлениями, в которых, тем не менее, не оказывается, ни твердого стержня, ни глубокой осмысленности.

Диалоги и размышления по сути интересные, но при прочтении утомляют и мешают, их хочется пролистнуть. Они не делают текст более захватывающим.

Изначальный посыл на детектив, медленно оплывает на мрачную драматическую историю личности и заканчивается лав-стори, что тоже вызывает недоумении.

И все эти минусы, накапливаясь вместе как бы перерастают себя, словно переваливаясь большим комом, и нравятся своим каким-то конфликтом, противодействием читателю. Они тоже по своему цепляют.

…невозможно было устоять перед красотой и пылом госпожи Долорес, перед яркой, обольстительной мощью традиции, дух которой стоял за ней.

Автор «Золотой крови» Люциус Шепард - американский писатель, которого принято считать фантастом, хотя большинство его работ на стыке жанров: ужасы, фантастика, мистический реализм. Он - аутсайдер и бродяга, самоучка, ограничившийся школьным дипломом. В юные годы отец заставлял автора чуть-ли не силком читать викторианскую литературу и Шекспира. И впоследствии «блудный сын» был ему благодарен, считая, что те книги произвели на него наиболее сильное влияние. Попробовал много профессий: дворник, преподаватель испанского, вышибала в борделе, и , даже, косвенно был связан с нарко-бизнесом, когда проживал в Латинской Америке.

шепард писатель

«Золотая кровь», естественно проассоциировалась у меня с другими вампирскими историями, начиная от Стокера, и заканчивая «Историком» Элизабет Костовой и «Договором с вампиром» Джин Калогридис. Единственное отличие, во всех приведенных ассоциациях мы видим борьбу с позиции людей: люди=добро сражаются с вампирами=очевидное зло. Однозначно, среди ассоциаций лидирует фильм «Другой мир» - и сама мрачность истории, и позиция повествования. Отдалённо проходит соприкосновение с «Ван Хельсингом», где главную роль исполняет Хью Джекман (наш любимый Росомаха).

По пятибальной шкале:

Тема: вампиры: интриги и суть темной стороны (оригинальный подход к самим вампирам и вампирской теме)

Персонажи: 5

Динамика: 3 читается перекатами

Образность: 5 – мрачная прелесть падения и разложения

Креатив: в наличии

Противопоказания: тем, кто ожидает сумеречной романтики вампирский историй; тем, кто является приверженцем стокеровской традиции; тем, кто не любит литературу о вампирах

Резюмирую: достойное, местами неровное, но запоминающееся и обладающие своим стилем и ритмом произведение.

"Ад! Какая милая картинка! Чтобы у зла была такая примитивная география и такое простое население!"

"Живал я во времена, когда боги были по копейке в базарный день".

"…теперь она будет просто еще одной моей шлюшкой. Этим ей, заметь, оказана большая честь. Но исторической личностью ей уже не стать. "

"Тайна – это космическая субстанция, воплощающая своего рода метафизическую местность, заполненную некими провалами духа. "

«Приверженцы добра считают себя и себе подобных несовершенными по своей природе, они стремятся навязать своей жизни порядок, обуздать естественные порывы, создать видимость порядка с помощью самоограничения и бессмысленной набожности. И к чему же привели их усилия? К войнам, голоду, пыткам, грязному насилию, массовому смертоубийству и лишению свободы. (…) Мы же, предпочитающие зло, - сказал Патриарх, - открыто признаемся, что мы – создания природы, и стремимся лишь выразить свою суть. Мы кормимся, когда нам это нужно, даем выход гневу и похоти, всей палитре чувств, и не корим себя за это, не насилуем свои основные порывы (…) Да, нам иногда приходится переживать неприятные физические и психические состояния, но чем они хуже рака, старческой немощи, слабоумия (…) пользоваться полной индивидуальной свободой и силой, решительная анархия, сдерживаемая лишь самыми условными ограничениями, и это самый гуманный путь, причиняющий наименьшую боль (…) по сравнению с их склонностью к резне во имя спасения наше безумие – целительное развлечение»…

Оригинал рецензии на авторском сайте