4 Разве кто-нибудь может представить, как искусно обманывают люди собственное сердце?

Драма Не любви. Спокойная, размеренная, наверное, вся японская проза такая. Читаешь, и думаешь: "Неужели и правда вот так может быть?"
Такая жизнь, такие отношения, такая жажда любить и такая душевная чёрствость. Да уж, действительно, страшны те женщины, которые чего-то жаждут: любви, богатства, мужчину.

Поначалу Эцуко вызывала сочувствие. Муж, который не обращал на неё внимания. Душевные терзания отвергнутой жены. Ну как тут мне, женщине, не возмутиться?
Её исповедь звучит горько и невольно сопереживаешь: "Я только хотела, чтобы однажды утром, пока закрыты мои глаза, изменился бы весь мир. Вот-вот должно наступить это время — однажды утром, ясным утром. Это утро придет просто так, никто о нем не помолится, оно никому не будет принадлежать."
А потом вдруг, как обухом по голове: "Я хотела бы вновь пережить это непереносимое чувство, когда сообщили о смерти моего мужа. Вот это было счастье!"

И вот вдова начинает раскрываться по-новому. Первые звоночки уже были. Но я, заслеплённая сочувствием, их просмотрела. Но шоры спали, а Эцуко, как луковица, одна за другой теряла красивую яркую шелуху. И то, что открывалось взору, нравилось мне всё меньше и меньше.
Болезненная какая-то тяга быть любимой. Настолько, что не постеснялась отдаться родному отцу недавно умершего мужа. Это же насколько надо чувствовать себя одинокрй, чтобы лечь в постель со стариком? Если бы он ещё вызывал симпатию...

Но ничего, приноровилась, приспособилась, обрела, какую-никакую власть. И вдруг, вот неожиданность, на горизонте замаячило новое увлечение. Положила глаз на молодого, красивого слугу. Жажда любви вспыхнула с ещё большей силой. Но жажда любви и любить очень разные понятия. Сабуро ей был нужен, притягивал, потому что был к ней совершенно равнодушен: "Он смотрел снизу вверх на Эцуко и видел в ней не женщину, а загадочное существо вроде сфинкса или чудовища, ведущего свою непонятную жизнь. Это был оголенный комок плоти и нервов, который кровоточил, страдал, ликовал и выл." Не правда ли, очень странное описание, якобы влюблённой женщины?

Страхи и стремления, характеры и привязанности, простые человеческие погрешности и страшные грехи, - книга как раз об этом. И, чего уж юлить, она и о любви тоже. Только любовь здесь особенная, такую не возвеличивают в стихах, о такой не поют в песнях.
"Она словно бы пыталась войти в те двери, из которых все выходили," -
этой одной фразой о героине лучше и не скажешь. Противоречивая, ожесточённая, жаждущая любви женщина. Что может быть страшнее?
Только смерть от её руки.