2.5

Незамысловатый сюжет этой книги, собственно, можно изложить в двух словах, не размазывая его на более чем тысяче электронных страниц, поэтому объём буферного текста вошёл для меня в возмутительное противоречие со смысловым объёмом рассказанной истории. Творение Д.Х.Корелиц стало для меня наглядным пособием по тому, как не надо писать книги. В нём обнаружились все семь грехов дилетантской писанины.

Грех первый – «пустословная многословность» или «многословное пустословие», а скорее всего, и то, и другое. Уже с первых страниц «акынская» технология автора писать о том, что попадается на глаза (рубашки, сумки, стрижки, одежда окружающих, чашки, печенья, цветы, диванчики…), становится испытанием для того, кто взялся это читать. Ненужные и очень подробные описания загромождают сюжет, делая его еле заметным в море ерунды. Мне приходилось просто пролистывать эту многостраничную никчемность.

Грех второй – бесконечные самопроекции. Вообще, я ничего не имею против тезиса Г.Флобера, что «Эмма Бовари – это я», но здесь это «я», очевидно взятое за образец, такое навязчивое, прилипчивое, эгоцентричное и неинтересное, что от него зевотой сводит скулы и хочется хоть на время куда-нибудь скрыться, но в книге нет никакого простора для читателя - он жестко скован авторскими пояснениями и интерпретациями. Похоже, Д. Х. Корелиц настолько влюблена в себя и свой образ жизни, что совершенно не замечает, как «грузит» этим читателя, которому может нравиться что-то совершенно иное. Она беззастенчиво навязывает себя читателю, делая себя каким-то вменённым приложением к сюжету.

Грех третий – «квази-»: не знаю, как другим, а мне было совершенно неинтересно читать о том, с чём автор поверхностно знаком из статеек из женских журналов или из психотерапевтических баек, рассказанных знакомыми психологами. Вставные фрагменты в стиле «Как перестать париться по поводу своей семейной жизни» отдавали таким странным самолюбованием, что эти эпизоды тоже приходилось пропускать.

Грех четвертый – постоянные экскурсы в собственные комплексы и самооправдания по поводу детей, квартир, школ, чужих карьер, «понаехавших», повторных браков, журнала «Вог», мексиканцев и пр. Хочешь или не хочешь, но вместе с текстом ты узнаёшь о пристрастиях и установках автора больше, чем это требуется, чтобы просто следить за сюжетом. Но разве книги пишутся только для проработки и компенсации собственных заморочек?

Грех пятый – вялость и вязкость повествования, почти полное отсутствие динамики в сюжете. Её заменяют бытовые рефлексии и описания быта героини. В книге и так мало что происходит, а то, что происходит, настолько предсказуемо и клишировано, что читать скучно. У меня всё время было чувство, что все эти выхолощенные эпизоды уже сто раз писаны и читаны.

Грех шестой – плавающее морализаторство. Эта книга даже не просто «наставляет», а упорно и непрестанно навязывает читателю норму, образец положительной женщины в лице Грейс. Все кругом так себе, но зато Грейс – белая и пушистая, всегда знающая, как себя вести, как на что реагировать, как держать себя в руках, как и что сказать... В общем, be like... нет, не Билл, а like Grace. От таких тошнотворно «хороших девочек» хочется поскорее смыться куда-нибудь подальше.

Грех седьмой – скрытая реклама. Текст пестрит названиями магазинов, фирм, продуктов, пива, марок одежды и прочим хламом. Вам важно, какой фирмы печенье или торт ели за кофе героиня и её родственники или вам достаточно того, что за кофе с печеньем они обсуждали нечто важное? Лично для меня цвет коробки или качество бисквита ничего не добавляло к мыслям и чувствам, а только заставляло подозревать, что автор заключила контракты с производителями на их упоминание в тексте своего произведения.

В общем, пафос книги состоит в очень «оригинальной» мысли, что женщины иногда связывают свою жизнь с неподходящими мужчинами, хотя «должны были бы знать…». Ну что же, похоже, иногда и читатели связывают себя с абсолютно не подходящими им книгами, и книга Д.Х.Корелиц – одна из таких.