4

Попытка самоубийства сближает сынов человеческих.

Жил-был мужик в Финляндии. Обанкротился мужик, жена опостылела, вокруг все веселые - ну как так жить? Решил, конечно, как честный человек повеситься в облюбованном чужом сарае.
Жил-был в Финляндии и другой мужик. Дослужился до полковника, служба в мирное время опостылела, вокруг все живут себе - ну как так можно? Решил, что пора закончить свою маленькую финскую жизнь достойно - и застрелиться в чужом сарае.
Беда, конечно, в том, что во всей Финляндии, так уж сложилось, нашелся только один свободный чужой сарай, в котором встретилось сразу два достойных самоубийцы. При всем том, что должно все было кончиться совместным наложением рук - кончилось это целым романом Паасилинны, и роман этот очень дружелюбно машет рукой и спрашивает: “Привет, хочешь немного менталитета северных стран?”. Ну, такого, минималистичного. Всё это чем-то похоже на нас, почти столько же водки и неподдельной человеческой глупости, только глубже грусть, что ли, и при том всё проще и веселее, но пересыпано ощущением бесконечной отчужденности.

Самый страшный враг финнов – безнадёжность, грусть, она же беспричинная бездонная апатия. Меланхолия витает над несчастным народом, тысячи лет держит его в подчинении, поэтому душа его мрачна и серьёзна.

...в Финляндии живет очень много людей, собирающихся наложить на себя руки, и потому попойка двух несостоявшихся самоубийц плавно превращается в балаган.
Большой сияющий автобус с самым лучшим мотором в стране колесит по всей Финляндии и собирает уставших от жизни людей, чтобы красиво умереть вместе. Людей все больше, они едут все дальше, и, собственно, нет в книге ничего больше - ни отдельных лиц крупным планом, кроме парочки мелькающих, ни особых трагедий отдельного человека, потому что трагедий слишком, слишком много, и все они мелкие и подчас глупые. И во всем этом какая-то странная особенность - все остается холодным и чужим, даже когда эти уже-почти-мертвые-ребята грустят и когда радуются, - словно читателя даже не ждут в этом тексте, и решительно неважно, что он там у себя в голове подумает, и подумает ли вообще. В конце концов, группа решительно настроенных самоубийц занята своим делом, посещает дальние страны, откладывая эпичный самовыпил на манер “мам, ну еще пять минут”, и остальное совершенно их не касается.
Хотя, конечно, Паасилинне не откажешь и в какой-то тихой иронии, превращающей холодный и пустоватый текст во что-то неуловимо обаятельное. Настолько неуловимо, что у самого впечатления остаются теплыми, а как посоветовать “Очаровательное самоубийство” кому-то еще - ума не приложишь, да и не совсем уверен, что стоит.

… саами и португальский – очень созвучные языки. Португальский произошёл от простонародной латыни, а саамский – от оленьего мычания.