5

Вот, лишь недавняя рецензия на «Гамлета» от FATAMORCANA заставила меня по-настоящему внимательно вчитаться в этот знаменитый монолог – «быть или не быть» (полный вариант – в конце рецензии). Проблема со всеми НАСТОЛЬКО знаменитыми речами состоит в том, что их воспринимаешь как-то автоматически, и настолько же автоматически считаешь их понятными. А как вчитаешься, понимания убавляется и понимаешь, что понять-то еще только надо, а пока что еще не очень то и понятно. И проблемы тут две. Первая – «что выбирает Гамлет?», и вторая, что сам Шекспир понимает под «быть», а что под «не быть»? Естественно, что две эти проблемы крепко сплетены воедино.

Я то до сих пор думал, что Гамлет, конечно, выбирает "быть", то есть "в бой вступить", «оказать сопротивленье». Это – условно классическое понимание (точнее, понимание с позиции здравого смысла, по-английски же звучит лучше – «common sense» – обыденный разум), вот и Аникст, классический шекспировед советского времени, пишет:

Какую же из двух возможностей выбирает Гамлет? «Быть», бороться — таков удел, принятый им на себя.

Оно бы и складно получается, одна загвоздка («there’s the rub», так сказать), - а что такое «не быть» по Шекспиру? А «не быть» по Шекспиру, значит, умереть, другого значения в монологе не найти. Но, если «не быть» - это умереть, то «быть», тогда – это «Смиряться под ударами судьбы», «Кряхтя, под ношей жизненной плестись» и т.д, а вовсе не «оказать сопротивленье». Аникст в своем «common sense» разборе монолога как раз и не видит этого момента:

Дальше...

Не требуется особого внимания, чтобы увидеть незаконченность первой строки, тогда как следующие строки раскрывают смысл вопроса и противопоставление двух понятий — что значит «быть» и что — «не быть»:

Что благородней духом — покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством?         

Здесь дилемма выражена совершенно ясно: «быть» — значит восстать на море смут и сразить их, «не быть» — покоряться «пращам и стрелам яростной судьбы.

Так ведь прямо противоположное совершенно ясно! Если следовать словам Шекспира, конечно. Просто толкователю слов Шекспира трудно смириться с тем, что «благороднее» то выходит, «не быть», а не «быть». Итак, еще раз, «быть» по Шекспиру – это «кряхтеть», «не быть» – покончить с кряхтеньем. Однако, ясно и то, что разбор монолога не может завершиться на этой стадии рассуждения. Когда ранее я сказал, что другого значения для «не быть» кроме «умереть» в монологе Шекспира нет, я, конечно, немного слукавил. Другое значение как раз и состоит в «оказать сопротивленье», просто у Шекспира это сопротивленье также вполне ясно увязывается со смертью:

Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.

Далее же Шекспир подменяет «покончить с ними и умереть» на «покончить с собой», («Когда так просто сводит все концы Удар кинжала!») что затрудняет логически стройное восприятие монолога, поскольку это совсем не одно и то же. В одном случае перед нами человек, который не смиряется с судьбой, в другом же – который отказывается как от «лямки» жизни, так и от схватки с жизнью. И вообще, у Шекспира можно различить три разных «не быть»: «умереть», «покончить с собой», «умереть, оказывая сопротивление». Первый вариант – тот, которого все боятся, предпочитая ему «кряхтящий» жизненный путь. Лучше как угодно «быть» чем совсем «не быть». Второй – прекращение этого страха, чему мешает страх загробного возмездия за малодушный отказ от жизни. Третий вариант – отказ от кряхтящего «быть», путем сопротивления. Именно третий вариант и выбирает Гамлет.

И вот далее нам и надо понять, что же это за странное состояние, в котором оказывается Гамлет, да и любой человек, выбравший этот «третий вариант». Выход за пределы «быть» в пределах бытия, «не-бытийное», но – «быть»; некое промежуточное состояние между бытием и небытием. FATAMORCANA вполне справедливо замечает, что промежуточность этого состояния выражается через «безумие» Гамлета («Мало того, он вводит в игру безумие героев - пограничное состояние между бытием и небытием»), которое, правда (и это я уже добавлю от себя), вообще говоря, слишком логично, чтобы посчитать его просто игрой. Все правильно, чтобы стать подлинно разумным, сначала надо обязательно сойти с ума. При этом «сойти с ума» совсем не обязательно ведет к «стать разумным». «Сойти с ума» - это аналог «не быть» – сойти с ума, значит, покинуть пределы того самого обыденного разума, «не быть разумным». А удастся ли при этом перейти от обыденного разума к разуму подлинному или придется утонуть в чистом небытии-безумии? Удастся ли человеку, покидающему твердую почву (пусть, может, и не самого завидного, но - бытия) под ногами, найти какую-то другую почву? Гарантий нет; вообще для любого человека, покидающего надежное «быть» уже не может быть никаких гарантий.

Итак, Гамлет выбирает «не быть», потому что «кряхтящее бытие» его не устраивает. Гамлет выбирает «быть», потому что не кончает с собой, а решает «оказать сопротивленье». И, Гамлет в итоге погибает, потому что выбранное им «быть» изначально слишком самоубийственное, слишком «безумное», в нем слишком много от «не быть». Можно сказать, что Гамлет так и не обрел под ногами новой твердой почвы, да и не мог обрести в силу той сюжетной ситуации, в которую его помещает Шекспир. Гамлет – трагический герой, его самоубийственный путь мог закончиться только достаточно скорой смертью. И потому, все равно следует сказать, что Гамлет выбрал скорее именно - «не быть». Художественно, это совершенно оправданно, конечно. Более того, только в таком ракурсе и можно понять всю трагедийность данного выбора, всю его смертельную опасность. Если же мы примем выбор «быть» Гамлета (в редакции здравого смысла), то его сопротивленье судьбе будет не более чем сопротивленьем.. не знаю, человека, у которого пытаются отобрать кошелек. Нет, подлинное сопротивленье нельзя оказать исходя из обыденных посылок.

Подводя итог, можно сказать, что в конкретной ситуации Гамлета нет четкого ответа на вопрос «быть или не быть»? Гамлет покидает «быть» обыденное, но не приходит к «быть» обновленному. Он так и застревает где-то между бытием и небытием. А вот в высшем смысле ответ, конечно, «быть», что означает, - умерев, родиться заново; пройти через «не быть», но вырваться к очищенному бытию; сойти с ума, чтобы обрести ясность мышления. И только в этом новом «быть» состоянии, прежнее «быть» превращается в «не-быть», потому что кряхтеть и подлинно «быть» – две вещи несовместные; обыденная жизнь видится теперь как смерть заживо. То есть из «быть или не быть» вопрос трансформируется теперь в «быть или Быть»? (в рассматриваемом монологе, следовательно, можно различить три разных «не быть» и два разных «быть»). До тех пор же, пока мы не поймем, что прийти к такому видению можно лишь через выбор третьего «не быть» (как границы между двумя типами бытия), мы не поймем сути монолога.

P.S. Вероятно, все эти скачки от «быть» к «не-быть», а затем опять к новому, очищенному «Быть» хорошо вписываются в небезызвестную диалектическую схему с отрицанием и «отрицанием отрицания». «Не-быть» есть отрицание «быть» обыденного, «Быть» есть отрицание бегства от бытия, а Бытие теперь обретает новое качество. Я, однако, не очень люблю вписывать живое описание процесса в готовую логическую схему, потому что существует опасность, что в таком случае логика начнет доминировать собственно над рассуждением. Но, похоже, в данном случае действительно полезно удерживать в уме предложенную диалектическую схему.

P.P.S. Ну и сам монолог, хоть он всем и известен, а все ж таки пусть будет перед глазами читающего – в одном из вариантов перевода, конечно (я выбрал вариант Пастернака):

Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться.
Уснуть... и видеть сны? Вот и ответ.
Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?
Вот в чем разгадка. Вот что удлиняет
Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
А то кто снес бы униженья века,
Неправду угнетателей, вельмож
Заносчивость, отринутое чувство,
Нескорый суд и более всего
Насмешки недостойных над достойным,
Когда так просто сводит все концы
Удар кинжала! Кто бы согласился,
Кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти,
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался, не склоняла воли
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться!
Так всех нас в трусов превращает мысль,
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика,
Так погибают замыслы с размахом,
В начале обещавшие успех,
От долгих отлагательств.