5

Herr ♥ 'en

Без лишних слов: настольная книга. Когда из жизни ушел один близкий мне человек, великий Артур Шопенгауэр примирял меня с миром в "Афоризмах житейской мудрости", а Александр Герцен в "Былом и думах" хоронил Natalie, свою жену. И это совпадение, наша похожесть сыграли немалую роль в моей симпатии к одному из ярчайших публицистов второй половины 19 века. И да, он, конечно, больше публицист, чем писатель; даже в мемуарах. Верным единожды избранным идеалам Александр Иванович, хотя и гораздо более скептичный к концу жизни, остается на всем ее протяжении, а это не может не заслуживать моего уважения.

Его упрекают за пристрастность, но разве он ставил перед собой задачу объективного историка? Нет же, у человека были твердые политические убеждения. Его упрекают за тщеславие, за чрезмерный интерес к собственной персоне, но позвольте, о ком же, как не о себе любимом, большей частью говорить в мемуарном произведении?

Если не о достоинствах автора, а о самом тексте, то: язык. Виртуозное владение русским литературным языком. По крайней мере, несмотря на частые вмешательства инородных слов и вообще языковые нормы более чем на 1,5 века старше, чтение далось мне легко, да еще и доставило удовольствие. Кроме того, конечно, история: "мы - последние этого века, мы великой надеждой больны..." - как писал один поэт. Искренне поражаешься тому, как эти люди, Герцен и ему подобные, успевали быть так страстно увлеченными в мире происходящим, а кроме того - заводить семьи, растить детей, дружить, путешествовать... И это не при интернетах и самолетах, а при письмах и экипажах.

И отдельно, под конец, хотелось бы отметить талант Герцена в создании литературных портретов: истый француз Гюго, героический сын Италии Гарибальди, великий английский мечтатель Оуэн, наш замечательный критик Белинский... и еще многие-многие - указатель имен в каждой книге составляет не менее десятка страниц.

P.S. И трогательная сцена клятвы Герцена и Огарева на Воробьевых горах. Факт небезызвестный, но как здорово узнать из первых уст!