5 Арт-гений рубежа двух эпох

Константин Станиславский. Человек, еще помнящий остатки крепостного права, сальные свечи,тарантасы, кремневые ружья... Человек, на глазах которого возникали в России железные дороги с курьерскими поездами, пароходы, создавались электрические прожекторы, автомобили, аэропланы, подводные лодки, проволочные и беспроволочные телефоны, радиотелеграфы и  двенадцатидюймовые орудия. Кто не слышал о Станиславском, тот наверняка слышал самую известную из его фраз: "Не верю!"

Итак, о книге. Замечательное повествование, прекрасный слог. Читается очень легко, вызывает интерес к тому, что же еще произойдет в дальнейшем в жизни автора.

Детство - прекрасная пора, когда даже негативные моменты стираются в памяти, уступая место ярким событиям. А у Константина Станиславского детство было насыщенным: было и неприятное, было и радостное. Неиссякаемые воспоминания о посещениях цирка, театра, балета и оперы того времени. Ярчайшие впечатления от выступлений певцов и артистов, которых автор запомнил по именам.

Но были и еще исключения в смысле стихийности голосового материала. Это знаменитый тенор Таманьо. Вот какова его сила. До его первого выступления в Москве он не был достаточно рекламирован. Ждали хорошего певца - не больше. Таманьо вышел в костюме Отелло, со своей огромной фигурой могучего сложения, и сразу оглушил всесокрушающей нотой. Толпа инстинктивно, как один человек, откинулась назад, словно защищаясь от контузии. Вторая нота - еще сильнее, третья, четвертая - еще и еще, - и когда, точно огонь из кратера, вылетела последняя нота, публика на несколько минут потеряла сознание. Мы все вскочили. Знакомые искали друг друга, незнакомые обращались к незнакомым с одним и тем же вопросом: "Вы слышали? Что это такое?" Оркестр остановился, на сцене смущение. Но вдруг, опомнившись, толпа ринулась к сцене и заревела от восторга, требуя "биса".

Отрочество и юность преподнесло Станиславскому свои положительные и отрицательные моменты. После домашнего обучения учеба в гимназии стала для Константина настоящим мучением, экзамены также не стали исключением, но были и забавные ситуации:

Больше всего боялись письменных экзаменов греческого и латинского языка...Чуть не перед каждой партой стоял учитель или надзиратель, чтобы не допускать списывания...В результате все без исключения ученики списали свои работы у одного из товарищей. У всех были одни и те же ошибки. Весь синклит ломал себе голову, чтобы разгадать этот фокус... В чем же секрет? Ученики, которые все, кроме одного, не знали предмета, вместо того, чтобы изучать его перед экзаменом, закрыли книги и обратили всё своё внимание на азбуку глухонемых. По целым вечерам они занимались только этим. Первый ученик, писавший эзаменационную работу на высший балл, продиктовал её нам, на виду у всех, пальцами рук...

Зрелый возраст с его многочисленными репетициями, провалами и успехами. Поиск своего истинного призвания. Вот, что Станиславский пишет об этом: "Все, конечно, знают наше актерское свойство: некрасивый хочет быть на сцене красавцем, низкий - высоким, неуклюжий - ловким. Тот, кто лишен трагических или лирических, мечтает о Гамлете или о ролях любовника; простак хочет быть Дон Жуаном, а комик - королем Лиром. Спросите любителя, какую роль он хотел бы всего более играть. Вы удивитесь его выбору. Люди всегда стремятся к тому, что им не дано, и актеры ищут на сцене того, чего они лишены в жизни. Но это опасный путь и заблуждение".

Когда я прочитала эти слова, то невольно вспомнилась роль Гамлета в великолепном, бесподобном, уникальном исполнении В.С. Высоцкого в ноябре 1971 года. Жаль, что Станиславский не дожил до этого и не видел игры Владимира Семеновича.

Деятельность Константина Станиславского в 20—30-е годы определялась, прежде всего, его желанием отстоять традиционные художественные ценности русского искусства сцены.

Книга "Моя жизнь в искусстве" дарит много положительных эмоций и какое-то необъяснимое душевное тепло. Ненавязчивость повествования - одна из ее сильных сторон. Слабых - не обнаружилось. Очень рекомендую к прочтению.