4.5

Детектив из разряда «герметичный», да еще и «наследственный»

Неожиданная смерть бабушки, подозрения внучки, что не все так просто, полный дом родственников, приехавших помянуть бабушку – хорошая каноническая основа для такого рода детективов.
Роман густо населен персонажами - дети, внуки, племянники, малоприятная сестра, в общем, на любой вкус. Да еще настырная внучка привела в дом подозрительного молодого человека, не иначе охотника за приданым.

Как обычно у Устиновой, загадка закручена избыточно и не в самой разгадке дело. По ходу действия разворачивается множество мелких семейных драм. Почему так тиранят мать с братом сестру-дурнушку? Почему младшая сестра так ненавидела убитую? Что за забота терзает прекрасную грудастую Свету и что за тайну скрывает ее тихий очкастый брат-ботаник?

Надо сказать, что вопреки канону, образ жертвы отнюдь не однозначен и не столь симпатичен, как хотелось бы автору. Человек всю жизнь проживший для себя лично, пусть даже умный, интеллигентный и образованный, человек, перешагивающий через других, рано или поздно столкнется с неприятием своих действий, и это неприятие может оказаться роковым. Поэтому не оправдывая убийцу, я все же его понимаю. А вот автору показалось этого мало, и к одному убийству она постаралась привязать еще и другие злодейства, что на мой взгляд было лишним. Лишней является и определенная заштампованность персонажей. Ну почему та же грудастая Света обязательно должна быть глупой, алчной, хотя и незлой? Почему не описать ее умной, с иронией относящейся к своему богатству коим щедро наделила ее природа, но в то же время наделить ее какой-нибудь отрицательной чертой – скажем, сделать ее трусливой, или жуткой занудой? Ну а тетя Александра вообще из нереального, такого сгустка негатива в жизни не бывает. Хоть бы одна светлая черта в характере, а то просто «бяка-закаляка» из сказки.

Отдельно развивается линия воспоминаний детства Кирилла, главного героя книги, совершенно случайно втянутого в эти семейные распри. Автор довольно зло оттянулся на системе семейного воспитания, провозглашенной в 70-х годах прошлого века педагогами-новаторами Борисом и Леной Никитиными. Кирилл тоже из такой семьи, новаторской, многодетной и абсолютно нищей. Родители–бессребреники не придавали никакого значения пошлым материальным благам во имя благ духовных. Бегать по квартире в трусах (это закаливание, и не важно, три года тебе или пятнадцать!), носить зеленые кримпленовые штаны, неумело перешитые из брюк отца, приходить в школу в войлочных ботах – это в порядке вещей. Постоянные насмешки в школе над заплатанными рубашками и сиротскими шапчонками, и это не в голодные послевоенные, а в сравнительно благополучные 80-е, постоянное ощущение своей ущербности, сострадательные взгляды соседей. Провозглашаемые на словах «взаимовыручка», «чувство локтя» и «братская любовь» на деле обернулись внутрисемейной ненавистью и отчуждением. Не удивительно, что именно материальное благополучие Кирилл поставил во главу своей жизни, всеми силами стараясь загладить свое несостоявшееся детство. Ему удалось, а родители и остальные братья и сестры так и остались в плену внушенных в детстве иллюзий… Не берусь сказать, насколько нарисованная автором картина соответствует реальности, потому что до сих пор не могу сформулировать свое отношение к реально многодетным семьям. Среди моих коллег у двоих парней по четверо детей. Знаю, что эти дети ходят в музыкальную школу, занимаются танцами, старшие занимаются спортом, летом ездят с родителями на море, и живут нормальной детской жизнью. Так папы работают как звери, полностью взяв на себя ответственность за свои решения. А вот потребительское отношение «у меня много детей, мне тяжело и жить не на что, так что все мне должны помогать» я не принимаю.