4.5 Макондо. Начало истории.

Габриэль Гарсиа Маркес, этот чародей художественного слова, этот величайший магистр ордена магических реалистов, издавна является моим любимым писателем. С тех самых давних пор, когда я, очень молодой человек, прочел запоем все, что смог тогда достать – «Сто лет одиночества», «Осень патриарха», «Полковнику никто не пишет» и «Хроника объявленной смерти».
После этого я, собственно, ничего у Маркеса и не читал, лишь периодически (не слишком часто) перечитывая книги, упомянутые выше. В прошлом году, в тоскливый период не очень удачно выбираемых для чтения книг, я загрустил и решил обратиться «к давно и прочно любимому Маркесу». Так в моей читалке появилась куча разнообразных Маркесовских книг с ничего не говорящими мне названиями.
Эта повесть – одна из них.
Здесь автор показывает нам маленькую капельку «мира Макондо». Легкие намеки на огромный и сложный в своей непредсказуемости мир художественного наследия автора. То в тексте промелькнет само Макондо, то будет упомянут полковник Буэндиа.
Интересный факт – повесть «День после субботы» написана в 1954 (по другим данным – в 1955) году, т.е. более чем за 10 лет до «Ста лет одиночества», и является первым произведением автора, в котором упоминается Макондо. Не прочти я этого факта в интернете, я бы думал, что только что прочитанная мной повесть – еще один штришок к давным-давно написанным «Сто лет одиночества». Т.е. автор сумел написать о мире, который, в своем конечном виде, появится спустя десятилетие, так, как будто он давным-давно его создал.
Людям неподготовленным, случайным читателям, повесть может не понравиться. Уж очень мощен и хаотичен в своей мощности поток событий в повествовании о деревне, в которой, по большому счету, время замерло. Вот такой вот парадокс. Все в повести пронизано легким безумием также, как им пронизан воздух Макондо. Странности, странности, странности… Странен и язык автора – длиннющие фразы, огромные абзацы. Понимаю, что на любителя. Лично мне – не оторваться.
Рекомендуется читать в обстановке, когда ничто не мешает. И да, вот сейчас подумалось. В холодный питерский январь прочитать об ужасающей жаре – хорошее лекарство. Жаре такой ужасающей, что к ней перестаешь тянуться. Нет уж, пусть будет у нас снежок и прохладненько. Все лучше, чем потом обливаться и собирать по комнатам дохлых птиц в компании с безумным священником.