5 Поработившая меня "Свобода" Джонатана Франзена

"Свобода» Джонатана Франзена стала самым ярким литературным впечатлением в современной американской литературе, и этот роман неожиданно подарил мне то самое, трудно достижимое во взрослом возрасте состояние восторженного погружения в книгу. Идеальный трехдневный приступ запойного чтения. «Свобода» бескомпромиссно поработила мои мысли и фантазию. Роман полностью поглотил мою личность и все мое внимание, решительно отодвинув на второй план повседневные реалии. Пока я не перевернула последнюю страницу, жизнь героев романа была гораздо важнее моей собственной жизни.

Сначала к «Свободе» я отнеслась с некоторым предубеждением и опасением, что мне не совсем близки и интересны сквозные темы, затронутые в романе. Предчувствия меня не обманули. Экологические проблемы, перенаселение планеты и избыточная рождаемость и угроза исчезновения голубого певуна в лесах Северной Америки красными нитями прошивают сюжетную канву романа. По всем показателям, роман просто обязан был оставить меня равнодушной. Но я не учла маленького нюанса: Джонатан Франзен неприлично талантливый писатель, который заставил мое сердце биться в унисон с сердцами главных героев — Патти, Уолтера и Ричарда. Каждый виток и вывих этих непростых отношений, находил отклик во мне. Каждый их душевный синяк и ушиб отзывался болезненным эхом. Переживаемый главными героями «Свободы» опыт не имел ничего общего с моим личным, житейским опытом.… Но, тем не менее, все события в книге были прочувствованны с интенсивностью лично пережитой боли. Как будто я тоже была одним из острых углов этого сложного любовного треугольника.

По гамбургскому счету с героями романа не происходит ничего выдающегося. С ними просто происходит жизнь со всеми вытекающими последствиями: эгоистичными идиотизмами кризиса среднего возраста и нанесением непредумышленных душевными травмами. Судьбы героев на наших глазах переплетаются в тугой узел семейной саги, по фонам которой проносится локомотив истории конца ХХ начала ХХI века. Но эта махина проезжает с грохотом, дымом, грязищей и прочими спецэффектами мимо главной платформы, на которой и происходит все самое интересное. Именно там главные герои с остервенением и необратимостью разрушают, калечат и реанимируют свою любовь и счастье, на горьком опыте доказывая, что «свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого». Только у Франзена это не про политику, а про семью.

«Просто чтобы передохнуть от себя, она схватила «Войну и мир» и долго читала. Автор задается вопросом, как повернулись бы события, если бы она не прочла тогда страниц, на которых Наташа Ростова, очевидно предназначенная доброму любящему Пьеру, вдруг влюбляется в его крутого приятеля — князя Андрея. Патти этого не ожидала. Потеря Пьера становилась очевидной, как катастрофа в замедленной съемке. Возможно, события всё равно пошли бы тем же путём, но эти страницы произвели на неё чуть ли не психоделический эффект. Она читала до глубокой ночи, пожирая глазами даже главы о войне, и, выключив свет, с облегчением обнаружила, что сумерки наконец-то ушли»

Это уже стало общим местом, но эффект от текста Франзена действительно схож с эффектом от чтения романов Льва Николаевича Толстого. Эмоции и чувства передаются от автора к читателю напрямую, без посредников. Вот автор намотал кровавые кишки героев себе на руку и тебе протягивает, мол, подержи и ты, миленький. И ты чувствуешь эту пульсацию, этот жар и тяжесть живой плоти. Разделяешь и проживаешь вместе с литературными фантомами этот уникальный и единственный в своем роде момент. Ты – это Андрей Болконский под небом Аустерлица, ты – это Патти Берглунд, замерзающая на земле ради прощения…. Масштаб событий в романах Толстого и Франзена, конечно же, вещи не сопоставимые, но по моей читательской шкале градус эмоционального кипения один и тот же. Правила в этой игре диктуют не сюжет, идея или повествовательная форма, а эволюция характеров. В результате, после 45-ти часов чтения, ты в полной мере чувствуешь тяжесть прожитых главными героями 45-ти лет. Джонатан Франзен написал роман, в котором блестяще проиллюстрировал собственную мысль, что читатель за три дня проживает «целую жизнь на ускоренной перемотке». Такой вот алхимический секрет трансмутации обыденности в большую литературу. Хорошо, что он до сих пор не утрачен.

Оригинал в книжном блоге "EX LIBRIS"