5

Странные мы, люди, все-таки создания: когда малышка Глазастик не понимает, почему чернокожему парню в Алабамском суде ну никак не могут вынести оправдательный переговор в деле против белых людей – это воспринимается абсолютно правильно и вызывает в читателе исключительно поддержку и понимание; когда того же самого не понимает взрослая барышня мисс Джин-Луиза – восторгов звучит уже значительно меньше.

А может, это я странная? Специально ведь перед знакомством со «Сторожем» перечитала «Пересмешника» – чтобы сравнить, ярче увидеть, как изменились любимые герои за прошедшие для них годы. И разницы не увидела: малышка Глазастик, конечно, прибавила пару десятков сантиметров росту, выучила много новых умных слов и научилась носить платья, но осталась все той же сорвиголовой, готовой сражаться за то, что считает правильным, до самого конца. Да и вся проблема не в произошедших с ней изменениях. Просто Джин-Луиза наконец-то выросла до такой степени, что Аттикус окончательно заговорил с ней на равных, не фильтруя произносимые вслух слова, не выбирая из них только те, которые позволят оградить его малышку от тех ужасностей жизни, с которыми он сам давно примирился, и многие из которых считает весьма правильными. К этому не готова ни Джин-Луиза, ни, как оказалось, многие читатели.

Ломать стереотипы, устоявшееся понимание того, что свойственно человеку, на чем он выстроен – невероятно сложно в любом возрасте. Взглянуть на Аттикуса, героя-Аттикуса, не побоявшегося выступить против большей части города, чтобы защитить невиновного парня, и услышать от этого, уже возведенного в ранг особенных, человека, что негры должны знать свое место, и равных с белыми прав для них быть не может – это шок. С другой стороны, а что мы вообще знали об Аттикусе? Только то, что слышала малышка Глазастик, с которой Аттикус никогда о сегрегации и не говорил – он говорил о законе, а закон для него свят, это неизменно. Не удивительно, что Джин-Луиза выросла, так и не поняв, что на том суде с Юэлами Аттикусом двигала вовсе не социальная справедливость, а уважение к закону, и именно вокруг этого не до конца понятого мотива она и выстроила свое восприятие отца, а через него и всего мира (прав Джек, все-таки мир обоих романов и Глазастика вращается исключительно вокруг Аттикуса, он ключевая фигура, на которую она равняется). И как же здорово, что через все это непонимание и разбитые ожидания и мировосприятия эти двое все равно могут друг друга понять и простить!

Еще более здорово, что именно через них Харпер Ли показала медленную, болезненную и тяжелую, но все-таки начавшуюся эпоху перемен: Аттикус-уходящий-мир, упершийся ногами в землю и изо всех сил сопротивляющийся изменениям, просто потому, что для него в этом нет ничего, хоть немножко встающую в его картину мира, и новый-мир-Джин-Луиза, не просто открытый переменам, но жаждущий их, уже даже начинающий забывать как это, жить в прошедшую эпоху. Удивительная история взросления целой страны и одной отдельно взятой уже не малышки Глазастика, которая хоть и подросла, но пока все так же не знает, куда себя в этой жизни деть, и как в нее встроиться.

Лучшего продолжения «Пересмешнику» и пожелать нельзя. Браво, Харпер Ли!