5

Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги.

Подумалось: а ведь всю эту последнюю неделю я сам читал вечную книгу - "Преступление и наказание". Мне никогда не доводилось читать Евангелие. В какой-то степени эта вечная книга доходит сегодня до читателя лишь внутри других книг в качестве переработки, и "П и Н" - одно из таких произведений-носителей, содержащих в себе (и переносящим сквозь века) многие библейские сюжеты; одна из "вечных" книг нашего поколения. Есть вероятность, что теперь уже книги Достоевского через 100-150 лет будут переработаны и дойдут до читателя лишь отрывками и общими мотивами; также вероятно, что у новых поколений в будущем вовсе не будет своих "вечных" книг, а будет лишь нечто вроде пабликов в соцсетях. Лично же я, прочитав "П и Н", взял с бабушкиной полки Новый Завет и добавил его к себе в "резерв" (так у меня называется большая стопка книг, которые я собираюсь прочесть не вскоре, а в несколько отдалённом будущем), при том в Бога я не верую, но описанными темами, вроде воскрешение Лазаря, весьма заинтересовался.

Это уже пятый роман, который я читаю у Достоевского, и всякий раз его произведения оказывают на меня неимоверное психическое воздействие. Например, после (и во время) "Братьев Карамазовых" было просветление, благость; после "Бедных людей" - меланхолия, зачатки депрессии; после "Идиота" и вот теперь "П и Н" - глубокая задумчивость, в некотором роде ступор. Почему-то вот уже в какой раз книги Достоевского мне совсем не хочется препарировать и анализировать - не потому, что я ничего не понял, а потому что его тексты для меня, как то же Евангелие, как будто священны, монолитны, и разбивать их на части кажется занятием мелочным. Поэтому сегодня я побольше напишу не о сюжетных линиях и заложенных смыслах, а о том, что меня наибольшим образом эмоционально возбудило.

Меня поразило то, что Раскольников не может пройти мимо кого-то. Я сначала думал: зачем в романе сцена с девочкой в рваном платье и жирным франтом? Это один из случаев, когда Раскольников проявляет своё участие. Пьяная девочка на скамейке, сбитый лошадью человек, нищета Мармеладовых, забиваемая до смерти лошадь (ибо сны - тоже часть героя), и т.д. - наш герой не может оставаться в стороне. Сколько сегодня людей проходят мимо лежащего на земле бомжа или просящей милостыню бабушки! 99 из 100. И ведь я сам - в числе девяносто девяти, и не чувствую при этом никаких угрызений совести.
Кроме того, как подметила достоевист Т.Касаткина, Раскольников ещё и всем раздаёт деньги, которых у него и без того почти нет: Катерине Ивановне, проститутке, городовому...

Меня поразило то, что он признался. Забыв школьные читки, я до последнего надеялся, что он каким-то образом обернёт всё в лучшую сторону, ускользнёт от подозрений и успокоит совесть. Казалось бы, я не должен покрывать преступника, но пусть отзовётся тот читатель, который хотел, чтобы герой был как можно скорее пойман и наказан! Нет такого! А если и есть, то в той же пропорции: 1 из 100. И когда Родион стоит у двери, в которую ломятся двое, а колокольчик заливается - никто не хочет, чтобы дверь взломали. Я очень не люблю экстраполировать книжные реалии на себя, но всё же если пофантазировать, то я, какое бы преступление не соверши, (убей старуху, или своруй пирожок) вряд ли признался бы при том условии, что на меня нет ни единой улики. Чудесным, истинно чудесным образом герой скрывается с места преступления, ему очень сильно повезло. Справшивается: зачем нужно такое везение, как не для того, чтобы ни в коем случае не раскрыть себя?

Меня поразил эпизод с утопленницей. Жара, вонь, духота и пыль; безнадёжность, тлен, уныние; ноги несут тебя к мосту, и где-то в уголку сознания уже теплется эта мысль; и вот, когда осталась всего пара шагов, из-за спины как будто появляется твой двойник, ты видишь себя со стороны - видишь, как ты переносишь ногу через перила, потом другую, и... Нет тебя.
Какой ужасный, жуткий эпизод! Как если бы я сам стоял на краю моста и собирался сброситься в воду. Утопленница Афросиньюшка, заметим, выжила, её выловили. Это символично и встаёт в один ряд образов под общим мысленным заголовком "Воскрешение": опричь того, что комнатка Родиона была как будто гроб; опричь того, что говорит: "Я не старуху убил, я себя убил!", читай, он уже мёртв.
А утопленница - это к тому же один из вариантов исхода, которые Провидение (или что бы там ни было) указывает (подсказывает) герою. Иные варианты: исход Свидригайлова - самоубийство как результат неспособность полностью покаяться; исход Сони/подсказанный Соней - полное и безоговорочное покаяние и признание.

Меня поразило и то, что (как я уже отметил выше) мы сочувствуем всем героям, у которых есть значительные изъяны, грехи или даже преступления за душой (убийце, блуднице, сладострастнику, алкоголику и т.д.), и не любим Лужина, который на вид вполне себе "чистенький" и "правильный". У нас с вами нет чётких, непоколебимых моральных принципов; наши воззрения в морали и грехе, понятия о справедливости варьируются в зависимости от огромного множества обстоятельств. Книжным и киношным персонажам мы почему-то почти всегда сочувствуем, а настоящих убийц и преступников - без раздумий общественно осуждаем. Чужие злодеяний мы не приемлим, а на свои готовы закрыть глаза. И т.д., и т.п. Посему, я готов признать, что развязка книги правильная - какой бы ни была справедливость, восторжествовал таки закон!

Простите за такую концовку рецензии, но меня также поражают слова друзей и знакомых, которые говорят, что им не интересен Достоевский и иже с ним, потому что они читали "Преступление и наказание", "Обломова", "Мёртвые души" и т.д. - в школе. Вы даже не помните что делали в прошлом месяце - как же вы упомните то, что читали 5-10 лет назад?! Если для вас в книгах главное - сюжет и рассказанная история, то оставлю вас в покое; читайте краткое вики-содержание. Ежели вы всё таки зрите в корень и надеетесь хотя бы на йоту приблизиться к разгадке тайны человека, которую Фёдор Михайлович всем своим творчеством пытался разгадать, то знайте, что вы не потратили время зря, открыв и перечитав эту книгу.