Больше рецензий
17 ноября 2015 г. 00:38
199
4 Что-то между Джойсом и элегией
РецензияСлова «издатель ищет своего автора» приобретают иной, нежели кажется на первый взгляд, смысл: издатель ищет не того автора, которого он успешно откроет миру и издаст, но автора, героем романа которого он – издатель – является. Издатель вдруг оказывается по другую сторону от автора, оказывается пойманным своим автором и даже запертым им в клетку.
Назову этот роман литературной шуткой автора над собственным героем или романом о непростых отношениях автора и героя.
Наивный и сентиментальный «последний настоящий издатель», чувствующий «что-то между Джойсом и элегией» и воображающий себя ни много ни мало Леопольдом Блумом, спутавший как-то Денёв и литературу, явившуюся ему воздушной походкой в плащике на голое тело, размышляет о смерти книгопечатной эпохи и пересмотре договора между писателем и читателем, в то время как автор пересматривает свой договор с героем.
Автор не скрывает от героя, подсказывает ему, что тот является героем литературного произведения, является ему призраком то в куртке «в духе Неру», то в макинтоше, даёт возможность «мистеру Блуму» встретиться с собственным творцом. Кажется даже, что Джавахарлал Неру внешне схож с Вила-Матасом. Можно сказать, автор отбирает у своего героя хлеб насущный, перечисляя темы, которые его образ должен раскрывать, рассказывая ему и читателю, зачем он описывает его унылую жизнь.
Впрочем, автор иронизирует не только над героем, но и над самим собой, переодеваясь из куртки цвета электрик, в синюю куртку, затем в бежевый макинтош, затем в чёрный костюм, чтобы явиться герою, называет себя начинающим автором или описывает себя, как «встрёпанного типа, то и дело машинально приглаживающего волосы». Автор даже признаётся в определённой зависти, которую авторы испытывают к героям, не перестающим быть привлекательнее своих авторов. Он позволяет герою на мгновение завладеть точкой зрения автора и почувствовать свою идентичность ему, всё-таки этот роман, как и любой другой, – в некоторой степени автобиографичен.
Герой же в своих размышлениях доходит до «великой проблемы Запада» – смерти автора, творца, Бога. И автор подыгрывает ему – сообщает, что автор действительно умер, давая герою возможность возродиться в смерти, но тот лишь погружается «в мерзкую клоаку внутри отвратительного мира», где нет автора, Бога, гения, и понимает, что не автор умер, а он – герой – умирает, что его время подходит к концу, вместе с окончанием романа. Герой может восстать против отца, но оказывается не способен «убить» его. Значит, ни о какой смерти автора не может быть и речи, и это – «исключительно хороший знак» для самого героя, для автора, для читателя, даже для издателей, находящихся, в отличие от героя романа, по эту сторону от авторов, – и хороший вила-матасовский знак для всей литературы. К тому же литературу-шлюху похоронили, а литература-Денёв – осталась.