5

Люди всегда вмешивались в твою жизнь, ради твоего же блага, и в конце концов я понял, что хотят они на самом деле, чтобы ты полностью вписался в их стандарты, не отличался от них и участвовал в разгуле, самом глупом и скучном, как у коммивояжеров на их съезде.
Эрнест Хемингуэй ''Праздник, который всегда с тобой''

На самом деле это гениальная книга. Гениальная тем, что за удивительно смешным текстом, порой достаточно скабрезным, неожиданно приходит понимание того, почему кто-то оканчивает жизнь самоубийством, в тот момент, когда рядом не оказывается, по счастливому стечению обстоятельств, кого-то вроде ужасной Мирны, когда человек остается один на один с пониманием того, что он везде лишний, даже в собственной семье. Не белая ворона, а именно лишний, ненужный, мешающий, так отличающийся от остальных. Он везде изгой. Но история Игнациуса Ж Райли невероятно пронзительна. История одиночества и непохожести на остальных, написана невероятно смешно, и именно это сочетание пронзительности и сатиры делает книгу просто гениальной.
Да, это, безусловно, сатира на американское общество, на бесконечные ТВ шоу, на бессмысленные фильмы, потоком выходящие на экраны кинотеатров, погоня за молодостью и как бы умом, на фастфуд, на ночные клубы, на борьбу за права негров и т.д., на всю эту мишуру обыденной жизни, но, в то же время, Игнациус так верит в силу разума, искусство и философии, что только эти понятия имеют значение для человека, для его жизни, что герой книги, подобно Дон Кихоту, отчаянно бросается на борьбу с обыденностью. Да, он и внешне отличается от остальных - невероятно толстый, испускающий жуткие газы, его комната провоняла человеческими испарениями, он нервный, странный, одет в старомодную одежду и смешную шапочку с ушками, - он готов сражаться с ветряными мельницами. Грандиозное противопоставление физического несовершенства, даже отталкивающего несовершенства, воняющего несовершенства и внутреннего тонкого и глубокого мира, начитанного, образованного, интеллигентного, мечтающего создать некий современный трактат, подобный его любимым древним текстам, Игнациус постоянно пишет что-то вроде ''Записок рабочего парнишки'', в которых пытается рассказать о своих взглядах на современный мир, или в своем трактате ''Великий Вождь'':

«С распадом Средневековой Системы боги Хаоса, Безумия и Дурновкусия обрели господство,» — писал Игнациус в одном из своих больших блокнотов «Великий Вождь».

Он смешной и нелепый, он совершает поступки и говорит странные вещи, которые не вписываются в окружающий мир. О, мир Нового Орлеана 60-х годов описан Джоном Кеннеди Тулом блестяще и необычно. Новый Орлеан напоминает театральные подмостки с вычурными декорациями: старинного особняка - местом сбора для более, чем странной публики; ночного бара - местом, где заправляет похоая на нацистку дамочка, слегка приторговывающая странными вещами; улиц - местом, где полицейский под прикрытием пытается поймать преступника, но его самого сдают полиции пару раз за приставание, потому что местные вычислили его; фабрика ''Штаны Леви'' - место, где старуха Трикси уже лет двадцать ждет выхода на пенсию. Все те места, куда Игнациус пытался встроиться и рассказать о своих взглядах. Места где он каждый раз задавал вопрос: Начитаны ли вы в Боэции?
Второстепенные персонажи у Тула просто фантастически прекрасно выписаны: яркие, выпуклые, карикатурные - хоть мамочка Игнациуса, подсевшая на боулинг, хоть полицейский под прикрытием Манкузо, хоть негр Джоунз, хоть владелица клуба Лана, хоть анархистка Мирна, хоть мисс Трикси, хоть миссис Леви, хоть Дориан Грин и три девицы культуристки. Настоящие остолопы. Другой полюс. На одном Игнациус, а на другом все остальные. Причем, другой полюс даже лингвистически, то есть язык остолопов, другой. В переводе Максима Немцова это смешной граматически неправильный язык, безграмотный - самашедший, цельный в смысле целый или например, вот такой диалог:

— Дай мне знать, когда мести закончишь, — сказала Лана Ли. — У меня к тебе есть маленькое поручение.
— Помрачение? Э-эй! Я думал, тут работы тока подметать да подтирать. — Джоунз выдохнул формацию кучевых облаков. — Чё там за говно с помрачением?
— Слушай сюда, Джоунз. — Лана Ли смахнула горку никелей в ящичек кассы и записала цифру на листке бумаги. — Один звонок в полицию — сообщить им, что тебя уволили. Ты меня понял?
— А я скажу падлицаям, что «Ночью Тех» — прославный бордель. И я в капкан запопал, када сюда работать пришел. В-во! Я теперя тока жду улики собрать кой-какие. А када соберу, уж я точно все в ухрястке выложу.

в оригинале же персонажи Джона Кеннеди Тула говорят на диалектах, а Игнациус высокопарным литературным языком. Понимаю, что в переводе никак эти диалекты не передашь, поэтому Немцов выбрал наиболее удачный вариант языка остолопов. Читается не просто смешно, а гомерически смешно, до слез. Но единственная претензия к переводу это очередной перевод mongoloid просто как монголоид, в английском же языке mongoloid child — ребёнок с синдромом Дауна, mongoloid в ироничном обращении означает недоразвитый, тупой человек. Так вот Немцов в перводе употребляет просто ''монголоид'', что утраичвает изначальное ироничное значение ''недоразвитый'', что для меня не есть хорошо. Такая же история с горячими собачками - почему не оставить просто хот-дог? Такая же история с напитком доктор Орешек - почему не оставить привычное Доктор Пеппер, к которому все привыкли?
Но это мелочи, на самом деле, потому что книжка потрясающая! Потому что, начав ее читать, вы не сможете отложить, так как сочетание пронзительности истории одного одиночества и непохожести на всех остальных и гомерически смешной текст, не отпустят вас. А после вы будете долго размышлять о книге, потому что окончание истории все-таки дает надежду. Потому что там есть много тем над которыми хочется думать и размышлять.

А вы начитаны в Боэции?