5 ОБ "УЛИССЕ" И О КЛЮЧАХ.

Книги как люди. Есть среди них глубокие, а есть пустышки. Сверкающие нестерпимым блеском и скучные серо-мышастые. Популярные, что у всех на слуху и такие, о каких лишь ограниченный круг знает (из которого каждый раздувает щеки и старается не забыть, что он - Гигант Мысли). А читала из этого круга едва сотая часть. А понявших - и того меньше. У книг, как у людей, свои судьбы. Джойсов "Улисс" - роман счастливо-трагической судьбы. Все, кто есть кто-то, знают его, относясь с хотя слегка ироническим, но почтением: темна-де вода во облацех. И филологи изучают в обязательном порядке, однако спроси о чем-то, относящемся к сюжету или деталям, почти наверняка услышишь: Да я не помню (каковой эвфемизм заменяет честный ответ "не читал/а").

Да, величайший из романов двадцатого столетья; да - сокровищница мысли и фейерверк стилей; да - разобран на цитаты (и разбирается и будет продолжать разбираться); да - в Ирландии - национальная достопримечательность, день 16 июня известен как Блумсдей (в честь героя) и чтения избранных отрывков проходят в Дублине на местах, описанных в нем; да - туристическая индустрия подсуетилась с экскурсионным маршрутом "Дублин Джойса" и всякий желающий может повторить блуждания Леопольда Блума и Стивена Дедала. А все ж никто не читает.

Уныло-рутинная обязаловка, предписывающая филологам непременное изучение, остается "прохождением", наподобие того, как проходится (мимо) "Онегина", "Войны и мира" и "Преступления и наказания" в школе. По той же причине - не может человек молодой, даже и неглупый воспринять полной мерой вещь, понимание которой требует жизненного опыта, энциклопедической эрудиции, знания многих языков, а также - последнее по счету, но не по значимости - отменного знакомства с историей Ирландии и реалиями ее жизни времен написания романа.

Потому что, наряду с бесчисленными литературными и мифологическими аллюзиями, "Улисс" перегружен отсылками к такого рода сведениям. Занятный парадокс - апеллируя к вечности, оставаться местечковым междусобойчиком, в некоторых аспектах до конца понятным лишь участникам попоек и болтовни в описанных кабачках и кулуарах. Фраза о вечности может показаться пафосной и напыщенной, не то, чтобы представляла Джойса приступающим к очередной главе "Улисса" с мыслью : "А вот очиню-ка я перо, да и сделаю Мир лучше!"

Скорее отправной точкой можно считать фразу, прочитанную много раньше у моего любимого писателя: "Я хотел написать то, что мне было бы интересно читать самому". Хотя автор "Улисса" не мог не понимать относительной ценности и новизны, и оригинальности своего опуса, как не мог не понимать, что до него ТАКОГО не делал никто. Что ж, все когда-то происходит впервые. И если в одного положен талант творчества, созидания - свойство уникального по звучанию инструмента, то в другого камертонный - отзываться на звук, помогать настраивать, опосредованно служить передаточной инстанцией между исполнителем и слушателем.

У меня способности такого рода в литературе, развитые и отшлифованные обширным чтением; и неюные 45 ("Якшайся с теми, кому под пятьдесят, мужик в этом возрасте знает достаточно о судьбе, чтоб приписать за твой счет что-то еще себе"); и знакомство со многими языками - поверхностное, но имеющее место быть; и немалый опыт взаимодействия с людьми из разных социальных групп. Талант подбирать ключи к сложным замкам и отпирать потайные двери. И я могу сказать, что "Улисс" не так прост, как об этом можно подумать, на самом деле он гораздо проще.

Имеет смысл понимать, приступая к чтению, что роман - это колоссальная по объему и сложности интерактивная литературная игра. В которой Джойс, предвосхитив тенденции развития литературы, использовал все известные жанры и стили: от гомеровых эпосов и саг до потока сознания и фрейдизма. Часто смешивая внутри эпизода в произвольном сочетании несколько стилистических пластов. Порой перемешивая внутри одного абзаца таким образом, что хвост одного переходит в туловище другого и непонятно, где у этого тянитолкая начало - где конец. А может это вообще уроборос, кусающий самого себя за хвост.

Однако, не задаваясь целью прочитать сплошной текст и извлечь из него максимум информации, но настроившись на ежеминутное разгадывание шарад, ребусов и загадок, предлагаемых автором, получаешь шанс извлечь совершенно иного уровня удовольствие: так, вот здесь героический эпос, а тут отголоски раблезианской карнавальности; а дальше психологические рефлексии достоевщины; ну-ка, ну-ка, что я вижу - любовный роман; следом газетные репортажи и оперетта; а теперь не замахнуться ли нам на Вильяма нашего Шекспира?

И так все время у Джойса. А ведь есть еще синхронизации. Понимаю, следить за приключениями одного-двух-трех персонажей, взаимодействующего в каждый отдельный момент времени с одним партнером, много легче. А охватывать взглядом панораму чужого города, по улицам которого блуждают, пересекаясь, но до поры не сталкиваясь друг с другом, однако находясь в контакте с огромным множеством разных людей, герои - это нелегко. Но и не запредельно трудно. Вот отец Конми шествует по городу, благославляя приветствующих его школьников, вот он едет на трамвае через мост, а вот идет по стерне и скошенные травинки колят его щиколотки сквозь черные носки.

Вот вице-король с супругой следует кортежем по городу. А вот слепой юноша со своей тростью. И городской сумасшедший со сложносочиненным именем, обходящий фонарные столбы. И смятый листочек: "Илия грядет", данный Блуму уличным проповедником, смятый им и брошенный в канал, продолжает свое движение малым корабликом к океану. И над всем - размалеванное лицо мюзикхольной субретки, приподнявшей юбочку. Трудно удержать в уме и памяти всех, но до чего интересно!

Я делаю это для себя и для того, кому нужна помощь. Буду возвращаться к интерпретации отдельных моментов и фигур романа не с точки зрения академической науки (этого добра хватает и достоинства комментариев столь же бесспорны, сколь неисчислимы), но с позиций читателя. Желающего понять-постичь роман, сколько возможно и не решающегося приблизиться.