5

Странным образом получилось, что до сих пор «ПРОЩАНИЕ С МАТЁРОЙ» не читал. Хотя содержание в общем-то знал — по крайней мере общую схему событий и сюжетную основу, но вот сам текст в руки не брал. И не то, чтобы из какого-то принципа или по недомыслию, а просто так получалось. Точнее — не получалось. И только 242 пункт задания в Охоте на снаркомонов понудил специально поискать произведение из «деревенской темы», и тут уже первым, что всплыло — фамилия русского писателя-деревенщика Валентина Распутина и конечно же эту ставшую уже программной повесть.

Моё запоздалое «свидание» с Матёрой превратилось даже не просто в литературно-читательское пиршество и не только в тревожные и порой мучительные невнятные рассуждения и поиски ответов на извечные русские вопросы «Кто мы? Откуда мы взялись? Куда идём?», но ещё и настоящее свидание со своей малой родиной — родом я из тех мест, о которых пишет Валентин Распутин, иркутянин я, сибиряк (не коренной, правда, но всё равно, там родился и именно сибиряком всё чаще себя ощущаю и порой позиционирую вплоть до готовности обозначить однажды таковое своё качество при очередной переписи населения в графе «национальность»).

Эта повесть и вообще вся книга (а в ней ещё и «Уроки французского» и другие рассказы Распутина) удивительным и случайным образом совпала по настроению и отчасти по внутренней сути с предыдущей библиотечной прочитанной книгой («Русские: рассказы»). Совпала и стала не то предтечей, не то — в моём случае — прямым продолжением поисков ответов на сформулированные выше вопросы о нашей народной и национальной сути, о внутренней сущности русскости. И в поисках ответов на эти многажды уже переиначенные и отчасти затрёпанные вопросы много открывается горечи и сокрушения, много всякого рода нашей русской и российской дурости, расхлябанности и сойдётитакости, много печали и недоумения...

Выписанные с тщанием и любовью образы деревенских матёрских старух и стариков будто взяты из гущи деревенской жизни середины 60-х и просто перенесены текстом книги в нашу современность; перенесены и поставлены перед нами немым вопросом и прямым укором. И это строгие и одновременно любящие глаза бабки Дарьи смотрят сейчас прямо в душу и мне, и моим детям, и всему моему поколению, и вообще всем нам — смотрят уже из глубины времён и поколений, предшествовавших нам, ставившим на ноги и собиравшим по крохам эту страну и эту землю и саму Русь; смотрят требовательно и с тревогой... и с надеждой...

Не знаю, входит ли эта повесть в программный школьный список русской литературы, но как по мне, так хотя бы факультативно и рекомендательно должна входить — пусть только для того, чтобы каждый школяр запомнил, что такая книга есть, и однажды всё-таки взял её в руки и прочёл.

РАССКАЗЫ
Дополняющие сборник рассказы продолжают, развивают и поворачивают под разными углами подобно 3D-модели тему. И если в "Уроках французского" автор больше вспоминает (и, вспоминая, не просто ностальгирует, но ещё и ставит перед героями и персонажами, и вместе с ними перед читателями, нравственно-этическую проблему) времена теперь уже довольно давние и для большей части более молодого населения скорее экзотические, то в двух других рассказах мы попадаем во вполне современные ситуации и совсем актуальные темы — давно ли закончились они, те самые "лихие 90-е", да и совсем ли они закончились, уйдя в прошлое календарно — признаки и приметы тех совсем не красящих ни страну ни народ ситуаций до сих пор то и дело выплывают на испуг и вздрагивание обывателя... И пугаешься и вздрагиваешь!