1 Такая истина нам не нужна

Прочитал "Истину" Э. Хруцкого. Прочитал из ностальгических побуждений. В позднем детстве/начале юности мне попался в руки журнал "Человек и закон". Я тогда читал принципиально всё. В жадную до букв голову запали какие-то строчки, отдельные слова. По каким-то причинам продолжение и окончание романа мне не достались. Спустя, не хочется думать сколько, ...лет в руки попал выразительно оформленный томик, в котором роман переиздан под идиотски-простодушным названием "Шпион". Я с удовольствием прочитал до того места, где и был остановлен судьбой. "Выстрел из прошлого", убит писатель-документалист, писавший о гибели группы советских разведчиков в Гродно, которые были выданы неизвестным предателем. Суровые, но душевные сотрудники МУРа стремительно, покрышки визжат на повороте, едут на место преступления. Главный герой - одинокий тридцатишестилетний майор милиции, начинает расследования. Чтобы мы не забыли о его душевности, он подбирает на улице щенка и долго смотрит, как тот жадно пьёт молоко из блюдца. А дальше начинается реконструкция эпохи. Роман написан в начале перестройки, ещё до блистательной, но короткой славы журнала "Огонёк". Там, где про Сталина и советскую проституцию. Хруцкий насытил, на мой взгляд чрезмерно, текст приметами эпохи, смешав их на относительно небольшом пространстве и даже взболтав. Тут тебе и нехорошие цеховики и одобрение антиалкогольной кампании и следы наступающей гласности (писатели в разных частях книги говорят "интересно и остро") и всхлипы суровых см. выше сотрудников МУРа об архитектурном вандализме по отношению к старой Москве. Плачут и подливают молоко в блюдце. Прибалтика подана как остров культуры и любви к старой архитектуре. Майор Наумов, который с щенком и с тоской о старой Москве, по прилёту в Таллин спешит на представление в варьете, в котором красивые люди в костюмах пляшут под джаз. Само расследование неизбежно тонет в этих частностях и рассуждениях, которые сейчас вызывают оправданное чувство неловкости. Убийца уныло ждёт своей очереди быть разоблаченным, так никакой интриги в тексте попросту нет. Он вяло пытается задавить Наумова на угнанных "Жигулях", тот благополучно стреляет по фарам и оглушенный впадает в лёгкую кому, из которой также благополучно выходит, сохранив в памяти оскал убийцы. Вот как-то так. Ещё раз убедился, то для эстетики, растворения в чеканном бронзовом образе эпохи прекрасно подходят криминальные романы, написанные раньше. Конец сороковых и до середины шестидесятых годов. А ешё лучше - шпионские романы того времени, в которых торжествует незамутнённый канон эпохи. Там ранним утром полковник МГБ подходит к окну кабинета, раздвигает штору и долго задумчиво смотрит на простых советских людей, спешащих на работу и учёбу. На столе, позади его - раскрытая папка и стакан с остывшим чаём. Обязательно с лимоном.