3

"Холодная весна в Провансе" - путевые заметки, почеркушки на полях, присыпанные цитатами из писем Ван Гога да щедро сдобренные отрывками из книг о евреях.
Я, наверное, этой книгой для себя поставила точку в былой восторженности от Рубиной.
Самовлюбленность в каждой метафоре, которые наслаиваются друг на друга и наслаиваются, и, кажется, что эта женщина, в самом деле, говорить просто не умеет. Все надо с изподвыподвертом, да непременно со страданиями еврейского народа, да с нарочитой интеллигентностью.
Какие-то бесконечные реверансы, выкруживания, кокетство. Посмотрите-посмотрите, товарищ читатель, здесь я рассказываю вам о своем сумасшедшем (хи-хи) муже, который способен три часа стоят у картины Вермеера (хи-хи-хи). Ой-ой, товарищ читатель, субботним днем в Толедо мы ищем кашерное вино (хи-хи-хи-хи). Все эти охи, ахи, смешки и вызывание определенной реакции в нужных местах - очень утомляет.
Ух.
Конечно, если брать ее словами, ладно, даже предложениями - ярко, сочно, вкусно, осязаемо.
Но если уже абзацами - захлебываешься эпитетами, а пресловутые метафоры встают комом в горле и желудок вопит от несваряемости конечного продукта.
Все-таки, мне бесконечно повезло, что ее я совершенно случайно начала по порядку. В ранней Рубине есть устойчивый сюжет, женская лиричность и уловимый прекрасный русский язык. И еще ни намека на евреев!
Ничего не имею против, но нет. Уже все.
Ах, да. Чуть не забыла.
Места, о которых Рубина говорит, хороши сами по себе, да и картины мужа неплохи, поэтому-то и "нейтрально".