4.5 Не ложися на краю

«Кто же… убил?» — задыхаясь, спрашивает Раскольников в известном произведении. Раскольников, равно как и читатели Достоевского, знают, кто убил, не в пример обычным детективным романам, где этот вопрос является главным. Данихнов же уводит нас от ясности (где мы знаем, кто убивает детей в деревне) к запутанной неизвестности (где мы не только задаемся вопросом о личности нового маньяка, но и с недоумением видим, как расчлененные тела превращаются в обычный мусор). В эпиграфе стоит совершенно другой вопрос: «кто убит?». Мы знаем, что убиты дети. Или в каком-то смысле убиты все? Всё зависит от восприятия. И ничего не понимать – это нормально. Потому что это не совсем детектив – это сон. Тягучий и запутанный.

Так же запутаны и герои романа. Они вроде как всё знают – и о смерти, и о бесполезности своего существования – но не знают, что с этой информацией делать. Дети, которые вдруг понимают, что смертны, пытаются это знание прикрыть, сделать вид, что они обычные. Взрослым уже откровенно непонятно, что же им делать (и зачем), и никто не удивляется тому, что одна соседка Нади по общежитию время от времени гладит шершавую стенку. В мире «Колыбельной» такие люди – не «фрики», в неизвестном южном городе (да и за его пределами, что уж там) жизнь течет довольно нелепо, но это привычно, и стиль романа спокойно, без всяких отчаянных восклицаний и ужаса, уволакивает нас по своему течению. От уныния избавляет и прекрасный авторский юмор (иногда — цвета дёгтя).

Все его действия повторялись уже не первую сотню раз, и Пал Иваныч в иные моменты жизни считал себя роботом, который предназначен для выполнения определенного набора поступков. В другие моменты жизни Пал Иваныч представлял себя цветущей вишней, но не потому, что образ цветущей вишни был как-то связан с его работой: просто ему нравилось представлять себя цветущей вишней.

Герои видят в своей жизни столько же смысла, сколько и во сне. Иногда они даже откровенно спят – что происходит со следователем Гордеевым под конец романа. Так же, как и во сне, в романе переплетается множество случайных сюжетных линий, а незнакомцы оказываются с кем-то знакомыми. Что не избавляет никого от одиночества. Слово «одиночество» как по волшебству притягивает ассоциацию не только с актуальными социальными проблемами, но и с романом Маркеса. Только одиночество уже абсолютное, никто не может никому помочь, все связи и встречи случайны. Люди от этого счастливы или несчастливы? Автор не дает ответа на этот вопрос и даже не ставит такой проблемы. Одиночество – это нормально.
Ассоциации с Маркесом способствует и стиль – отрывочные предложения, практически отсутствующие диалоги. И нечто, похожее на магический реализм. Ведь под конец появляется тварь, которая внушает всем самые черные и злые мысли.

Она берет меня за плечо, подводит меня к кому-нибудь и говорит: это твой злейший враг. И я вижу, что это действительно мой враг, и ненавижу его. Ей нравится стоять у меня за плечом; в ее сиплом дыхании мне чудится запах свежей могилы и разложения.

Что это, сон? Или сонная реальность? Тварь шепчет очень приятные слова. Она предлагает заснуть, забить на смысл, просто любить себя и ненавидеть других. Слов не разобрать, но автор говорит: «наверное, это колыбельная». Каков соблазн, правда? Избавляешься от ответственности, не нужно искать никакого смысла (ведь сны всегда непонятные), спишь себе. Людей убиваешь. Особенно тех, кто еще не успел уснуть.

Роман-сон, роман-колыбельную, в котором всё нормально, можно воспринять по-разному. Как вы относитесь к своим снам? Смеетесь над их бредовостью и машете на них рукой? Боитесь омутов-кошмаров и не переносите этой странной бессмысленности? Бессмысленность нашей жизни – это всё-таки нечто само собой разумеющееся или всё такой же острый экзистенциальный вопрос? Хватит ли нам для счастья дорогой сердцу чашечки на цепочке или нужно ждать кого-то в парке, пытаться помочь детям?
Каждый читатель ответит на эти вопросы сам.