5

Глубоко вздохнуть и закрыть глаза. Удержаться… но еще мгновение и реальность растает под натиском чудесных пейзажей. Перед глазами из небытия возникнет незнакомая усадьба, утонувшая в лучах полуденного солнца. Строй тонких высоких елей обступит красивую аллею, щедро роняя под ноги ароматные иглы. Здесь тихо и темно, томный хвойный запах витает в воздухе, приятно щекочет нос. Лучи заходящего солнца то тут, то там прорезывают темноту, падают на усыпанные хвоей дорожки. За рядом тесно посаженных елей выглянут скромные липки, разойдутся пестрым хороводом и откроют взору белый дом с террасой и мезонином, барский двор и широкий пруд с купальней, высокую колоколенку. Но автор не задержит, предложит прогуляться по саду и выпить чай, зайти в небольшой уютный дом и завести интересный разговор с милой девушкой, подобно лесной нимфе утонувшей в широком кресле на террасе, рассказать о недавно прочитанной книге, поведать тайну…

А ее сестра, Мисюсь, не имела никаких забот и проводила свою жизнь в полной праздности, как я. Вставши утром, она тотчас же бралась за книгу и читала, сидя на террасе в глубоком кресле, так что ножки ее едва касались земли, или пряталась с книгой в липовой аллее, или шла за ворота в поле. Она читала целый день, с жадностью глядя в книгу, и только потому, что взгляд ее иногда становился усталым, ошеломленным и лицо сильно бледнело, можно было догадаться, как это чтение утомляло ее мозг.

В усадьбу помещика Белокурова приезжает известный художник, ищущий в праздности сельского проживания вдохновения. Во время своей очередной прогулки он открывает для себя прежде неизвестную ему усадьбу Волчаниновых и знакомится с ее обитателями – овдовевшей Екатериной Павловной, ее старшей дочерью Лидой и младшей Женей – Мисюсь…
Необыкновенная повесть, преисполненная очарованием уходящего лета, грустью по минувшему прошлому. Легкими мазками автор напишет портреты, и вот уже перед нами упоенная положением вдовы, Екатерина Павловна, с обожанием глядящая на подрастающих дочерей. Старшая Лида Волчанинова – искренне убежденная, что формирование «правильной партии» молодежи сможет поправить дела в уезде, волевая, сильная духом, и совсем юная Женя, или Мисюсь, чудесное создание, совмещающее в себе черты прелестной расцветающей девушки и стеснительного ребенка, еще совсем шатко осознающего свое положение в мире. Словно олицетворение невинности, она очаровательна.
Но это был бы не Чехов, если бы ограничивался в своих произведениях яркими описаниями и пейзажами. В пространство небольшой повести он вложит глубокую мысль о дальнейшем развитии России, противопоставит духовное развитие нововведениям, больницам и библиотекам, попробует доказать, что новшества дворян только больше поработят народ. Главный герой вступает в спор с Лидией, обнаружив тем самым взгляд Чехова на роль интеллигенции России. В этом споре он проиграет, точка зрения «замечательной Лиды» безропотно принимается и ее матерью, и Женей, не имеющей воли высказаться против.

Она благоговела перед своей старшей дочерью. Лида никогда не ласкалась, говорила только о серьезном; она жила своею особенною жизнью и для матери и для сестры была такою же священной, немного загадочной особой, как для матросов адмирал, который всё сидит у себя в каюте.

Перечитываю эту повесть со школьной скамьи уже не первый раз. Ее особое очарование служит глотком вдохновения, после прочтения всегда хочется рисовать. Люблю Чехова и, наверно, никогда не устану признаваться в этом. Поскольку не вижу причин не влюбиться в чудесный язык, легкий слог, этюдные пейзажи, интересную философию, сквозящую между строк. Сколько книг уже прочитано мною? Сколько книг еще предстоит прочитать? В одном не ошибешься точно. Любая принесет истинное удовольствие, сумеет ненавязчиво окунуть в необычную атмосферу, подарить ощущение причастности, влюбленности и легкой грусти. Советую.

Я уже начинаю забывать про дом с мезонином, и лишь изредка, когда пишу или читаю, вдруг ни с того, ни с сего припомнится мне то зеленый огонь в окне, то звук моих шагов, раздававшихся в поле ночью, когда я, влюбленный, возвращался домой и потирал руки от холода. А еще реже, в минуты, когда меня томит одиночество и мне грустно, я вспоминаю смутно, и мало-помалу мне почему-то начинает казаться, что обо мне тоже вспоминают, меня ждут и что мы встретимся…
Мисюсь, где ты?