5

Как всем, наверное, уже известно, я грешной и тайной любовью влюблена в семейные романы. Интриги, измены, скрываемые беременности, подменыши и подкидыши - прекрасная возможность почувствовать себя сплетницей на скамеечке, одновременно оставаясь интеллигентным индивидуумом.

Так вот, за биографическим трудом Шёберга остаться интеллигентным индивидуумом очень сложно. Невозможно, по сути дела. Самый изощрённый писательский ум не выплеснет на бумагу той преисподней, в которой не без комфорта обитал и принимал гостей великий режиссёр земли Шведской. Когда он кино-то успевал снимать? Я бесповоротно сбилась уже на четвёртой супруге. "Итак, оставив Эльсу, от которой у него родились Лена, Эва и Ян, Ингмар женился на Эллен, произвёл на свет близнецов Анну и Матса, тут у него началась связь - связь у него началась, вы подумайте! сама вот так взяла и началась, нахалка! - с Гюн, от которой..." Из дома в дом, из постели в постель, и мама-пасторша всё головой качает. Мне читать-то было неловко, а каково было жить в такой обстановке?

1952 год. Развод с Эллен. Женитьба на Гюн. Начало связи с Харриет.

А с 8 до 10 — подвиг, надо понимать. Жён Бергмана следует уже воспринимать как некую особую общность, наподобие переживших катастрофу - лавину там или наводнение. И не приходится удивляться, что злобный зоил, смешивавший бергмановские картины с грязью, то и дело оказывается родственником очередного разгневанного бывшего супруга. Или настоящего. Богема-с. Они все перекрёстно опыляются.

Нота бене, жёны Бергмана ничего не имеют общего со старлетками, мидинетками и прочими профурсетками. Сильные, глубокие характеры, яркие индивидуальности. Гюн Грут, к примеру, была переводчица с балканских языков, открыла скандинавскому миру Андрича - и погибла в Югославии, причём в смерти её усматривают руку КГБ. А блестящая пианистка Кяби Ларетей, которую на протяжении всей книги называют почему-то Кэби Ларетай? Дочь премьер-министра Эстонии, эмигрировавшего от советских войск в 1940 году, именно она убедила Бергмана, до того времени симпатизировавшего СССР, что восторгаться, собственно, нечем... Об этой удивительной женщине Шёберг пишет достаточно подробно, но не открывает главной тайны: почему ей дали имя Käbi, означающее "шишка хвойного дерева"? И даже Ларетей, с её необыкновенным чутьём, писала накануне кесарева сечения в дневнике: Скоро меня повезут в операционную. Как хорошо, что у меня есть Имми. Теперь нас будет трое, но наше с Имми единство неразделимо, мы одно".

Не прошло и трёх лет, как Имми завёл новую подругу.

Сам Шёберг причины этого необыкновенного любвеобилия усматривает в эдиповом конфликте. Но к чему тревожить тень незрячего царя, когда всё гораздо более банально:

Бергман любил делать детей своим женщинам. Хотел видеть тех, с кем сотрудничал или занимался любовью, в пору расцвета, а женщина, забеременев, расцветает. Ему вообще хотелось, чтобы люди в его непосредственном артистическом и эмоциональном окружении полностью раскрывали свой потенциал. Хотелось видеть их в развитии. Но страсть уходила, когда обнаруживался ее логический результат – дети, пеленки, бессонные ночи, крик. Иными словами, обычные будни родителей младенцев. С этим он не справлялся.

Не он один, добавлю тут я.

Покойный наш военрук Мищенко любил задавать риторический вопрос: "Почему кот вылизывает себе под хвостом?" И сам же отвечал: "Потому что может". Пусть это сопоставление кощунственно, но ответ на вопрос, почему Ингмар Бергман был столь непорядочен в семейных делах, столь же прост. Потому что он мог себе позволить непорядочность.

Не он один, добавлю я снова.