5

Все мы мечтали, мечтаем, будем мечтать о покорении Парижей. Помните многочисленные романтические истории, когда девочки ходят в порт или на вокзал, с одной лишь надеждой - умчаться в неведомые дали. Бросить все к чертовой матери и свалить. Если живешь в деревне - стремишься в райцентр. Из райцентра - в мегаполис. И так далее. Кто же родился где-то в центре Нью-Йорка - тому мои соболезнования. Отсутствие цветовой дифференциации штанов лишает человека цели. Божественного роста, если хотите. Что ж делать, если только малиновые штаны вокруг. Впрочем, как мне кажется, с какой-нибудь Парк-авеню сейчас никто это и не читает. В одном из отдаленных самом по себе из регионов России, в маленьком, но гордом городке, всех приехавших из окрестных сел колхозников, очень метко, зло и грубовато величают гасконцами. Также и московское слово "лимита" очень любимо теми, кто ценою неимоверных усилий добился таки только-только долгожданной прописки.

Жорж Дюруа, естественно, не самый первый на этом тернистом пути покорения столиц. Были и до него свои дАртаньяны, Ломоносовы, питерские президенты. А, с тех пор, как существует Париж, желающих стать новыми наполеонами не счесть. У Мопассана все более прозаично и именно это радует. Вот он, Дюруа, перед нами, он совершенен в своей реалистичности благодаря автору. Нет в нем ничего такого выдающегося - он не особенно умен, сомнительно образован, ему присущи, как и всем людям, страх и сомнения. "Ээээ!" - скажем мы с Петром Ивановичем. - "Это и мы так можем!" Вот и меня крайне занимает вопрос - где же они, все те, кого на определенном этапе так вдохновила эта книга. А где еще те, кто в этом никогда не признается, всячески открещиваясь от образа Дюруа, называя его глупым, аморальным подлецом, живущим за чужой счет. И автора туда же, он пишет дамские романы, эротику и низкопробную авантюрщину.

"Милый друг" - произведение о свободе. Свободе от оков общества, от оков брака, от условностей и собственных предрассудков. Живите так, как подсказывают вам ваши самые отчаянные реалистичные мечты и плевать на все остальное. Мир засверкает всеми своими переливчатыми красками, особенно, если вы сами будете достойны этих красок. Кроме того, "Милый друг" - это настоящее произведение. Автор не занимался идеализированием, но и не нагнетал чернухи. Здесь все так, как оно и бывает в реальной жизни. И нет глупых стенаний по поводу всякой надуманной чепухи. Хотя, спектр затронутых вопросов очень широк. Но поговорим сегодня о банальном, о том, что чаще всего пишут и о чем чаще всего говорят, касательно "Милого друга". Увы, женский вопрос занимателен, но не является в произведении основным. Кому-то обидно, но мне это видится даже чем-то парадоксально противоречивым. Казалось бы, не делает чести девушке то, что загар - это цвет ее кожи. Но, с другой стороны, это навсегда решает проблему расизма. Не будем и мы заранее расстраиваться.

Единственная проблема любого Дюруа - это встретит свою Клотильду де Марель. Все остальное мишура и никуда не денется. Мир и так принадлежит Клотильдам и Жоржам. Как говорил один мой друг, "а я Жоржик, гы-гы". Этой парочке глубоко наплевать на общество, только они, впитав всю мудрость человечества, способны независимо получать удовольствие и находить смысл в самом жизненном процессе. Дюруа и Клотильда - это единое целое, они часть друг друга и странно слышать иногда об обидах, склоках и прочем. Кого это касается, кроме них самих? Спросили бы вы у Клотильды - кто ей нужен, уж не знаю - что она вам ответит, она такая разнообразная. Но сделает именно так, как ей самой будет угодно. Как выразился сам Мопассан, де Марель и Дюруа - оба из "племени великих бродяг". Кто-то может и поймет - что это. Клотильда замужем. Мое подсознание замужем, а муж совсем не я. Юнг с Фрейдом бы умерли со смеху.

В итоге, у нас в "Милом друге" из значимых только одна женщина. А по-другому и быть не может. Все остальные - это развлечение такое, инструменты для игр, лошадки для езды. Везите и дальше, побыстрее только. Тпру! Сейчас еще Клотильду подсажу. Покуда есть на свете дураки и дуры, нам всегда будут "Три пескаря" светить во мраке. А они будут всегда (дураки). Не отзывайтесь, не надо, я и так знаю, что вы есть. Мне ли не знать. Имя нам легион - косным, погрязшим в собственных комплексах, с тугим воображением и пониманием, колеблющихся и бьющихся лбами. Ненавидя Дюруа, они втайне надеются на счастье - быть рядом с ним. И он даже некоторых из них осчастливил. Что ж, воспоминания на всю жизнь о радостных днях с Дюруа - они стоят многого. Далеко не каждой повезло, ведь вас много, а нас так мало. Ну и чем же всех их так привлек Жорж Дюруа? А, да-да, внешность и то, о чем принято молчать. Ну, совсем не это притягивает их в таких количествах. В нем есть то, чего не хватает им. Всего в меру, совершенства в меру. Уверенность в себе и острая понятливость. К этому добавить неплохой мозг и образ нового бога на земле готов. И даже больше, чем на картине, купленной Вальтером. Самолюбие - очень ценное качество, с него начинается любовь вообще. А тщеславие со временем трансформируется, теряется и достигает таких высот, что его уже не могут определить. Что там я забыл? Аморальность? Да-да, мораль - это же для усредненного человека. Кому-то жизнь, а кому-то мораль. Поэтому моралисты так плохо знают жизнь, им ее не достается.

Давайте вернемся к нашим дурам. Основной и постоянно защищаемой является якобы обиженная первая жена Дюруа - Мадлена Форестье. Ввиду того, что она побыла какое-то время женой Жоржа, ей стоит уделить пару строк. На самом же деле Дюруа-то божий агнец! Всего-то два брака! Сколь это смешно выглядит в нашем добром 21 веке. С Мадленой все понятно, ибо она в чем-то очень похожа на Дюруа. Неудивительно, что они оба преуспели на собственном поприще. Мадлене после смерти Форестье был нужен удобный муж, чтобы тот не лез в ее дела и она могла дальше благополучно плести интриги, заводить любовников среди графов и депутатов. Время ее подвело, в настоящее время она бы чудесно обошлась без мужа. Все то, что она так долго и интересно творила под псевдонимом "Форестье" требовало продолжения. Да она и сама уже по собственному признанию не могла без журналистики жить. Еще бы - женщины в то время только вязали слюнявчики. Такой огромный объем проделанной работы и бросить? Тут и нашелся бескровный вариант продолжения, ибо по существу для нее с приходом Дюруа ничего не изменилось - она просто пустила в дом нового мужа. Очень прогрессивно для 19 века, не правда ли, о, старые феминистки? Ау! Не слышите? Да вы никого и не слышите, кроме себя. Ладно, продолжим. Сущность Мадлены подтвердил и тот факт, что она после Дюруа завела себе нового журналистика. А еще был и такой аспект - она хотела с Дюруа секса. И брак был единственный выходом (кто хочет - пусть будет еще и "входом"), так как в качестве любовника на тот момент Дюруа был нецелесообразен. Таким образом перед нами не брак, а договор без пунктов "форс-мажор". Если вас потом надули, то все претензии высказывайте собственной тупости. Мадлена, ты талантлива, но женщина. Не стоило путать. Наконец, у Дюруа была очень удобная фамилия, которая без проблем позволяла прикинуться дворянином. А как чудесно бы выглядела Клотильда рядом с Дюруа в доме его родителей вместо надутой Мадлены!

Каким образом в список дур попала какая-то Рашель? Это вообще кто такая? Проститутка? Правда? Кто-то правда думает, что она достойна упоминания? Так она даже до статуса "дуры" не дотягивает. Кто? Толстой и Достоевский? Ну-ка, позовите Федора Михайловича, пусть он нам нарисует чистый образ Сони Мармеладовой, а Толстой его тут же пропылесосит. Именно "нарисует", потому что он у него такой необычайный, ибо совершенно нереальный. Достоевский проститутки в глаза не видел, а если и видел, то близко не подходил. Вообще-то верно - как же можно заниматься сексом с живым человеком. А Толстой бы всех проституток в Фоли-Бержер построил и вперед, строем в царство божие. Проститутки - это грязь и ничего более. Рашель - это никто.

Еще бабушка Вальтер. Извините, зеваю. И не то, чтобы спать захотелось - как-то скучно при упоминании этого персонажа. Так, смешной эпизод в церкви. Не знаю, право, что смешнее - взгляд Мопассана на церковнослужителей или на чопорных дам. Бабушка Вальтер вполне заслужила подобного отношения, виной тому ее собственная жизнь, лишенная светлых моментов по причине собственной глупости. А Дюруа, судя по всему, должен был рядом с ней сидеть до тех пор, пока она не помрет от старости.

Наконец, Сюзанна. Образ до конца не сформированный, но более чем понятный. Повторяйте ей целыми днями банальные слова любви - она в отношениях вообще не разбирается. И, как мне кажется, со временем это не изменится. Но собакой-ищейкой такая жена может с возрастом стать неплохой. А "Милый друг" заканчивается трагедией. Бедный Дюруа в итоге достиг всего, чего хотел. Ему будет очень трудно (практически невозможно) с формированием следующих целей, без которых нормальный мужчина не может.

В общем, продолжение когда-нибудь следует, ибо получилось о всякой чепухе, а произведение совсем о другом. О "Милом друге" можно писать до бесконечности.

p.s. Советский перевод Любимова местами ханжески морализован, а частенько откровенно лжив. Рекомендую ценителям перевод Чеботаревской. К сожалению, его нет в электронном виде.