"И еще мне нравится слово «маргиналка», потому что это тоже красивое слово и чем-то напоминает цветок «магнолию» или же «маргаритку», что-то среднее между ними, поэтому мне нравится, когда меня так называют. Короче говоря, я декадентка и маргиналка, и вы можете меня так называть, если хотите."
(Маруся Климова, из интервью)

История русской литературы Маруси Климовой

Книжка исполнена такого вдохновенного трепа, что я бы ей предпослала заголовок "Блуждания мыслями по поводу русской литературы и просто без всякого повода". Маруся Климова оглядывается на 40 лет прожитой жизни и пишет все, что только приходит ей в голову — как филологу/писателю/переводчику, но превыше всего как отъявленному мизантропу и эстету — в связи с различными персоналиями, проявившими себя на писательском поприще в России за последние два века. Все эти мысли по поводу литераторов густо перемешаны с чисто житейскими историями из ее собственной биографии, а также размышлениями на вечную тему "гений и обыватель": "Гений тот, у кого хватает мужества остаться один на один с вечностью, то есть фактически ни с чем, с пустотой". Выбор обсуждаемых персонажей в книге, конечно, крайне субъективный; например, немало написано про Блока и Брюсова, но совершенно ни слова об Ахматовой, а про Цветаеву сказано лишь то, что в Елабуге она работала посудомойкой. Едва ли не центральным, смыслообразующим персонажем в "Истории русской литературы" предстает опально-маргинальный француз Селин, но это и не удивительно для такого пылкого поклонника/переводчика его работ, как Маруся Климова. Выбор любимых литературных героев тоже весьма своеобразный:

"Сегодня разве что замочивший собственного папашу Павлик Морозов или же заложившая и обрекшая на смерть своего мужа Любовь Яровая не вызывают у меня полного отталкивания... От остальных просто с души воротит!"

Думаю, этот пассаж можно поместить в аннотацию и использовать как лакмусову бумажку — или как показательный сэмпл — для потенциальных читателей: все заинтригованные этими словами могут смело читать книгу, а остальным лучше выбрать что-то другое. Лично я прочитала "Мою историю" с увлечением, в один присест (иногда, правда, раздражаясь и недоумевая). Что больше всего вызывает удивление в этом сборнике вольных сочинений, так это общий дух — или даже угар — дилентантизма. С одной стороны, мне нравится дилетантский подход, в противовес всем этим профессиональным литературоведам с их устоявшейся табелью о рангах и разнообразным теоретикам, что щелкают на птичьем языке в своем узком кругу. Но с другой стороны, градус грубой развязности в тексте иногда напрягает.

Я читала несколько интервью с Татьяной Кондратович, и у меня сложилось впечатление, что нужно разграничивать эти две ее ипостаси, которые соединены и различны, как доктор Джекил и мистер Хайд: есть умная и интеллигентная Татьяна Кондратович и есть бесцеремонно-наглая Маруся Климова. Кажется, что Маруся — это некая поза, провокация и стеб и в то же время это способ высказать те мысли и умонастроения, о которых "хорошая" Татьяна была бы вынуждена молчать. Антицензурный протест, одним словом.

Что первым делом бросается в глаза при чтении книги, так это удивительно хамский подход к людям. Судя по количеству глупых персонажей, "История русской литературы" Маруси Климовой представляет собой просто корабль дураков. Получается как у Чехова: "Все у нее дураки, одна она умная". Количество дебилов, идиотов, олигофренов зашкаливает. Причем бранные слова навешиваются с самой предельной подростковой легкомысленностью, например: открыла его диссертацию, почитала, ничего не поняла, значит, автор идиот. Возможно, эта резкость оценок и эпатажность суждений — нарочитое позерство (раз уж я маргинал, то и мнения у меня крайние), или это просто издевка, или же идейный альтюссеровский перегиб палки в обратном направлении, с благим намерением выпрямить эту палку — или с таким же благим намерением ее сломать.

Все же книга интересная и переливчатая, словно спета на два голоса — под персоной/маской Маруси (рубящей с плеча хулиганки, оторвы и стервы) проступает личность самой Татьяны (образованного, начитанного, вдумчивого человека). Для меня были созвучны юношеское пристрастие к Достоевскому, которого я тоже перечитала всего в школьные годы, и любовь к Лермонтову при полном равнодушии к Пушкину. После долгих и нелегких раздумий, пожалуй, соглашусь и вот с этой философической максимой: "Нет ничего более банального и пошлого в этом мире, чем любовь мужчины к женщине и наоборот". Странно, однако, что человек, немало переводивший французских писателей-геев (Жана Жене, Пьера Гийота, Монику Виттиг), употребляет слово "гомосексуалисты" и решительно не верит в феминизм: "Это все теории, а на практике женщины ревнуют и ненавидят друг друга лютой ненавистью". И вот еще одно парадоксальное суждение, творческий совет от Маруси Климовой, матери троих детей: "Если человек хочет что-нибудь сделать в этом мире, то ему нужно хотя бы не размножаться".

Мое убеждение состоит в том, что инакомыслие нужно ценить, и здесь Маруся Климова лихо подбавляет свою ложку крамольных мыслей в бочку узаконенного единообразия, за что ей спасибо.