4

Каюсь, каюсь, о каюсь, меня не хватает даже на два месяца кинговоздержания, я опять к чему-нибудь, да возвращаюсь. Решила, что уж если не могу я превозмочь свои потягушки к Кингу, то буду хотя бы следовать хронологии, поэтому "Кэрри" прошла, наступило время "Жребия". Или "Удела"? Или "Лота"? У этого романа, пожалуй, самое неустоявшееся в традиции название, и это немного смущает. Потому что с какими-нибудь "Необходимыми/Нужными вещами" всё проще, очевидно, что это одно название. А провести параллель между одиноким словом "Жребий" и загадочным "Салимов лот" гораздо сложнее.

Честно скажу, что читать мне было сложно, потому что я опять споткнулась о чрезмерное изобилие как главных, так и второстепенных героев, у каждого из которых есть имя, фамилия, характер, какие-то специфические черты и элементы биографии. Причём с самого начала абсолютно неочевидно, какие из героев пойдут до самого конца, а какие умрут через пару страничек, так что я со своей слабой памятью на Марков-Майков-Джонов-Бенов тут же запуталась, и иногда приходилось возвращаться. Но, на самом деле, это оказалось не такой уж и большой проблемой.

Хоть это ещё и Кинг начинающий, но в нём уже появилось типичное. Избыточность деталей, подробности жизни маленького городка, несколько почти равноценных главных героев и где-то непременно колышутся алкоголик, писатель, трагедия из прошлого и детская травма. В "Жребии", как ни странно, алкоголик и писатель — это два разных персонажа, причём алкоголик при этом даже не служит в полиции. Детская трамва и трагедия из прошлого тоже ещё не отшлифованы до такой степени, чтобы изящно выстрелить и повлиять на сюжет, хотя описаний к характеру одного из главных героев они добавляют немало.

А в центре романа — классическое зло, как таковое. Древнее и тёмное, существовавшее задолго ещё до христианской церкви да и любой церкви вообще. В центре романа — умирание и обособленность маленьких городков, где хоть всех жителей перебей, так никто и не заметит. Кстати, в этом Кинг очень близок к российской реальности, у нас тоже целые деревни могут от алкотки перемереть, а никто и не спохватится, пока не придёт время платить налоги.

Интересна линия романа, в которой священник сомневается в собственной вере. Вообще, его линия показалась мне наиболее крутой, хотя и не проработанной до конца, обрывается она чисто по-постмодернистски, и мне давно уже не хотелось так сильно узнать, что же с героем будет дальше, после последних страниц романа. Борьба с вампирами и прочая ванхельсятинка сочная и по-добротному классическая. Сейчас смотрится особенно хорошо на фоне образов стильных вампиров в плащах с кровавым подбоем, не говоря уже об этих молодых и прекрасных вампирах-веганах, которых и за вампиров-то считать не стоит. Кинг заставляет нас вспомнить, что вампир, прежде всего, это могильная вонь, древняя пустота, страх и отвращение. И бороться с ним очень сложно, потому что чеснок и святая вода, на самом-то деле, не очень помогают. Помогает вера в чеснок и святую воду, а где её нынче взять?

Роман показался мне своего рода психологическим экспериментом, в котором вампир взят лишь в качестве декорации. На самом деле Кинг исследует, а что будут делать люди, случись с ними что-нибудь этакое, из ряда вон? Дети могут расширить границы собственного восприятия и поверить в необычное, пусть это и совсем не то волшебство и чудо, которое требуется в детстве. А взрослые? По Кингу получается, что готовых к восприятию мира вне узких рамок обывательщины людей довольно мало. Писатель, алкаш, просвещённый вымирающий интеллигент, влюблённая дама, которой гормоны заменяют необходимую для этого трудного дела веры фантазию. Ну и детишки. Всё. А всё остальное несколькотысячное население Салема – аморфная масса, которая не хочет ничего видеть дальше пределов собственного креслица. Умерли заживо уже давно, так что вампиры не больно-то и много изменили в их существовании. Может быть, поэтому на последних страницах всё так и остаётся несколько в подвешенном состоянии, разницы-то нет.

К "Жребию" довольно часто (да и вообще ко многим книжкам Кинга) появляются претензии, что роман вышел слишком рыхлым, подсократить бы его. Кинг может иногда грешить ненужным многословием, но если нужно, то получается у него писать кратко и метко. Как раз в "Жребии", мне кажется, это многословие важно для понимания процессов. Нерешительность, все тянут кота за хвост, оттягивают момент встречи с необъяснимым, как только могут. И при этом вокруг бесконечные завтраки, салфетки с кружевами, пыль на телевизоре, скандалы супругов и грязные тарелки, много-много бытовой шелухи маленького захолустного городка. Древний вампир посреди этого грязного хлама смотрится, как свинья в апельсинах.

Видно, впрочем, что Кинг пока не успел ещё как следует набить руку. Некоторые блестящие "страшные" задумки он пока только набросал, но чуйки не хватило ещё оформить их в фишечку. Взять, например, жуткого младенчика-вампира. Какую из него можно было бы сделать культовую бомбу... Не удивлюсь, что он потом задним числом пожалел, что не успел, и вывел по образу и подобию несостоявшейся задумки обаятельного мертвыша-малыша в "Кладбище домашних животных".

При всех плюсах романа, я считаю, что он больше для любителей Кинга, чем для новичков, так что есть смысл сначала почитать более яркие его вещицы, а потом только переходить уже к жребиеподобным вещам.